В столицу Бартенева доставили на вертолете. В полете его сопровождал почетный эскорт, — три моложавых генерала в темно-синей летной форме. Двое из них были удивительно похожи друг на друга. Братья-близнецы, решил Бартенев, внимательно рассматривавший их во время полета, но делая при этом вид, что интересуется их наградами.

Вертолет приземлился на просторной зеленой лужайке, расстелившейся между двумя крыльями невысокого, изогнутого, точно подкова, здания.

— Дворец Правительства, — сказал Бартеневу один из генералов-близнецов.

Едва только пропеллер вертолета замедлил вращение, на лужайке, сверкая начищенной медью духовых, выстроился военный оркестр. Тамбурмажор взмахнул жезлом с конским хвостом наверху, и музыканты, надув щеки, грянули торжественный гимн.

Генерал открыл дверь вертолета и помог Бартеневу спуститься на землю.

Со стороны центрального крыльца здания навстречу Бартеневу двигалась группа членов правительства.

Планета близнецов, удивленно подумал Бартенев, с интересом разглядывая встречающих. Из пяти человек, вышедших ему навстречу, двое были похожи друг на друга, как две горошины из одного стручка. Третий был горошиной из того же стручка, только изрядно располневшей и обрюзгшей.

«А, может быть, у них в ходу семейственность на государственной службе? — Мелькнула у Бартенева мысль. — С этим надо разобраться в первую очередь, иначе можно крепко попасть впросак».

Дождавшись, когда музыканты выдули последние ноты гимна, Бартенев протянул встречающим его официальным лицам кожаную папку с верительными грамотами и отрекомендовался:

— Илья Бартенев, полномочный представитель планеты Земля.

Папку из его рук принял старший из встречающих — высокий, сухощавый мужчина с двумя глубокими залысинами в седых волосах. Он приветливо и, как показалось Бартеневу, искренне улыбнулся.

— Рады приветствовать, мей Бартенев. Добро пожаловать на Торн!

Бартенев был первым официальным дипломатическим лицом, прибывшим с Земли на Торн. Его задача была достаточно проста и необременительна — договориться с правительством Торна об обмене делегациями и открытии посольства Земли на Торне. Ну, и естественно, неофициальная часть первого визита — осмотреться, постараться почувствовать жизнь Торна изнутри, чтобы сделать свои личные выводы и замечания к вопросу о дальнейшем сотрудничестве.

В качестве временного пристанища Бартеневу отвели роскошный пятикомнатный номер в центральном отеле столицы. Спальня, кабинет, столовая, комната для приема гостей и комната для деловых встреч. Автомобиль появлялся у парадного подъезда прежде, чем Бартенев успевал спуститься по лестнице. В соседнем номере, всегда готовый к услугам, ожидал его распоряжений вышколенный секретарь. Охрану, приставленную к нему, Бартенев не замечал, но не сомневался, что она существует и следит за каждым его шагом. Все было выполнено по высшему разряду — ненавязчивый сервис, когда нужная вещь всегда под рукой.

Первая неделя пребывания на Торне была до предела заполнена официальными встречами, визитами, приемами, знакомствами с местными достопримечательностями. В целом, у Бартенева складывалось самое благоприятное впечатление. И только один вопрос не давал ему покоя, то тихо, почти неощутимо свербя где-то глубоко в подсознании, то покалывая острой иголкой. Бартенева смущало и несколько настораживало то, что, где бы он не находился — на приеме у премьер-министра, на встрече с представителями бизнеса, в салоне известного художника, на премьере в оперном театре или на обеде во Дворце Правительства, — всегда и везде он отмечал удивительную похожесть лиц присутствующих. По внешним признакам легко можно было разделить публику на несколько характерных типов. Чаще всего, они не были близнецами. Один мог быть толстым, другой худым, третий лысым, четвертый близоруким. Они различались темпераментами, манерами, интеллектом, но в их внешнем облике, в их лицах всегда присутствовали черты, по которым с абсолютной уверенностью можно было сделать вывод о близком родстве их обладателей. Нередко встречались Бартеневу и совершенные близнецы, которые, тем не менее, бывало, что только холодно раскланивались друг с другом, как малознакомые люди. А как-то раз ему довелось наблюдать, как трех близнецов представляли друг другу, а те, натянуто улыбаясь, очень похоже изображали, будто никогда прежде не имели чести пожать друг другу руку.

Глядя на это, Бартенев терялся в догадках. Что это за представление и для кого оно устроено? Если ради него, то с какой целью? Почему близкие родственники зачастую делают вид, что не знают друг друга? Что это — местный этикет? Норма поведения? А если подойти к этому вопросу с другой стороны — откуда такое невероятное количество близнецов и людей очень похожих друг на друга?

Бартенев терялся в догадках и предположениях, а задать прямой вопрос, не рискуя оказаться в глупом положении или показать свою бестактность, было некому. Кто знает, принято ли на Торне интересоваться подобными вещами? К тому же, Бартенева смущало и то, что слишком часто он замечал любопытные взгляды, заинтересованно изучающие его лицо, каждую его черточку. И, чаще всего, это были женские взгляды.

Оторвав Бартенева от размышлений, в кабинет вошел секретарь.

— Доброе утро, мей Бартенев.

— Доброе утро, мей Мо. Присаживайтесь, — Бартенев указал на кресло.

Аль-Кор Мо аккуратно пристроился на самом краешке кресла, прикрыв плотно сдвинутые колени папкой с бумагами.

— Ну, что у нас на сегодня, мей Мо?

Секретарь открыл папку и, одну за другой, стал выкладывать на стол бумаги.

— Пакет с Земли, прибывший с курьерской почтой, на ваше имя. Личное.

Бартенев узнал почерк матери на конверте и на время отложил его на край стола.

— Це-Ри Тели, известный скульптор, хотел бы передать в дар Земле свою новую работу «Близость», — Мо передал Бартеневу письмо и несколько фотографий. — Высота статуи — сто двадцать семь метров, — кратна расстоянию, разделяющему Землю и Торн.

На фотографиях был изображен воткнутый в землю штырь. В различных ракурсах.

— Пошлите ответ с благодарностью.

Мо сделал пометку в блокноте.

— Ряд приглашений на концерты, вернисажи, в театры...

— Ну, это — если будет время. Пока отложите.

— Министр иностранных дел Эр-Хон Га приглашает вас посетить сегодня вечером его семейный праздник. У мея Га родился сын.

— Об этом я знаю, мне принес письмо курьер из министерства. Кстати, — Бартенев оторвался на мгновение от бумаг на столе и бросил быстрый взгляд на секретаря. — Этот курьер из министерства, кажется, ваш брат?

Мо удивленно вскинул брови.

— Брат? У меня нет брата.

— Извините, мей Мо, но он был так похож на вас, что я решил, что вы родственники.

— На Торне у меня огромное количество таких «братьев», — рассмеялся Мо.

Теперь пришла очередь удивляться Бартеневу.

— Огромное количество?.. Я вас не понимаю.

Мо продолжал улыбаться, но уже несколько смущенно.

— Простите, мей Бартенев, я думал, вы в курсе... Этой традиции более ста лет. Ежегодно на Торне путем всеобщего референдума выбирается наилучший тип мужчины и женщины, и всем детям, которые должны родиться в этом году, еще до рождения путем несложной генетической операции задается внешность выбранного образца... Вы удивлены?

— Не то, чтобы удивлен, но мне непонятен смысл.

— Но, мей Бартенев, вы же не станете отрицать, что внешность человека играет немалую роль в его жизни.

— У нас на Земле есть поговорка: «Встречают по одежке, а провожают — по уму».

-Вы абсолютно правы, мей Бартенев. Но, согласитесь, несправедливо, когда гениальный ученый или человек с врожденными актерскими способностями, художник или оратор рождается уродом, а пустопорожнего болвана или проходимца природа наделяет исключительной красотой. Если природа допускает ошибку, ее следует поправить.

— Мы тоже исправляем врожденные дефекты, но до стандартизации внешности пока еще не дошли!

— Возможно, в дальнейшем вы тоже придете к этому. Как можно узнать заранее, кому какая судьба уготована? Мы, вернее, наши предки, решили, что правильнее будет поставить всех в одинаковые стартовые условия. При рождении всем младенцам дается идеальная внешность, а уж что будет с каждым из них дальше, зависит от самого человека. Даже атлет, скроенный по стандартам чемпиона по плаванию, к 30 годам может превратиться в пивной бочонок. Нередко именно так и происходит.

— Не буду спорить, возможно, в этом есть рациональное зерно. Но, скажите честно, лично вас не угнетает однообразие окружающих вас лиц?

— К сожалению, вы правы, — Мо скорбно развел руками. — За истекшее время разнообразие образцов резко снизилось. На Торне целый институт работает над созданием новых типов внешности, но при опросах чаще всего побеждают известные актеры, спортсмены или политики. По данным психологов, люди обычно отдают предпочтение не внешности, а популярности того или иного кандидата, поэтому образцы, предложенные специалистами, редко даже до финала доходят. Чтобы одержать верх над популярностью, внешность должна быть, поистине, неординарной, а у нас — Стандарт. Открою вам маленький секрет: на Торне связывают большие надежды на развитие связи с Землей.

— Вы думаете, что лица землян придутся по вкусу торнцам?

— Конечно! Например, мы пускаем в прокат ваш видеофильм. Фильм понравился, понравились актеры, дети начинают играть в герое фильма, женщины влюбляются в главного героя, мужчины — в героиню. Вот вам и требуемое сочетание нового типа внешности и популярности!

— Надеюсь, все именно так и будет, — улыбнулся Бартенев.

Он остался чрезвычайно доволен разговором с Аль-Кор Мо. Теперь в его отчете о Торне не оставалось белых пятен.

Но его уже ожидал новый сюрприз.

Вечером, во время праздника по случаю рождения наследника Эр-Хон Га, министр попросил Бартенева ненадолго уединиться с ним. Они прошли в кабинет. Эр-Хон Га выглядел несколько смущенным, казалось, он не знал с чего начать разговор.

— Мей Бартенев, — начал он наконец. — Вы знаете, что на Торне существует традиция ежегодного выбора типа внешности для детей?

— Да, я слышал об этом, — ответил Бартенев.

— И как вы к этому относитесь? — Спросил министр.

Бартенев пожал плечами.

— На Земле такой традиции нет, но лично я не вижу в ней ничего плохого.

Бартенев заметил, что после этих слов напряжение, сковывавшее Эр-Хон Га заметно уменьшилось. Министр даже улыбнулся.

— Очередной опрос населения состоится через три дня. Сегодня был закончен отбор кандидатов, типы внешности которых будут вынесены на референдум. Пять мужчин и пять женщин. Я не знаю, мей Бартенев, как вы к этому отнесетесь, — министр Га снова смущенно замялся. И вдруг выпалил: — Но в число кандидатов попали и вы!

Бартенев был ошарашен. Он не считал себя уродом, но предположить, что его внешность станет эталоном для целой планеты, он, пожалуй, никогда бы не решился.

— Но, я меньше месяца на Торне, — попытался возразить он.

— Зато все это время вас только и показывали по всем каналам вещания. В газетах ваши портреты были на первых полосах. Нестандартная внешность плюс популярность.

— Да, это я уже слышал, — обреченно кивнул Бартенев. — А кто остальные кандидаты?

— Два популярных артиста, спортсмен и телекомментатор.

— Куда же мне с ними тягаться, — несколько воспрял духом Бартенев. — Я обречен на поражение.

— Вы имеет право снять свою кандидатуру. Но, я думаю, что ваше участие в конкурсе только упрочит доброжелательное расположение жителей Торна к землянам.

— Если я приму участие в конкурсе, мне предоставят право выбирать тип женщины наравне с торнцами? — Шутливо поинтересовался Бартенев.

— Без сомнения! — Заверил его министр.

— Тогда я согласен!

«Что ж, — думал Бартенев. — Шансов победить у меня никаких, но оказаться в пятерке лучших — тоже неплохой результат».

Он вообще перестал думать о предстоящем референдуме, после того, как посмотрел фотографии своих конкурентов. Для себя он решил, что имеет шанс обойти разве что только телекомментатора Ах-Том Ка, лицо которого, хотя и обладавшее идеальными формами, имело оттенок изрядной самоуверенности и некоторого презрения к окружающим. А, может быть, Бартеневу это только показалось из-за слишком пухлой и немного оттопыренной нижней губы Ка.

Из женщин-претенденток ему не понравилась ни одна — куколки с фарфоровыми личиками и глазами-блюдцами. Если четверо конкурентов Бартенева представляли собой четыре различных типа внешности мужчин, то куколки отличались друг от друга только длиной и цветом волос, да, может быть, еще количеством восторженной глупости в глазах.

В день референдума вся столица, как и все другие города и населенные пункты Торна, была увешена портретами кандидатов на эталонную внешность будущего года. Куда не кинь взгляд, отовсюду — из витрин магазинов, с крыш домов, из окон квартир, с обложек журналов в газетных ларьках, — улыбались белозубые и ясноглазые, веселые и жизнерадостные претенденты.

В большой зал Дворца Независимости, где изъявляли свою волю жители столицы, Бартенев пришел в сопровождении секретаря Аль-Кор Мо. Появление одного из кандидатов было встречено восторженными овациями всех присутствующих. Смущенный столь пристальным вниманием к своей персоне, Бартенев помахал приветственно рукой и попытался затеряться в толпе.

Кто-то крепко схватил его за локоть. Обернувшись, Бартенев увидел министра Эр-Хан Га.

— Добрый день, мей Бартенев! Вы уже проголосовали?

— Нет, я только что пришел.

— А я здесь с самого утра. Так сказать, общественный наблюдатель за проведением референдума.

— И как проходит референдум? — Вежливо поинтересовался Бартенев.

— Великолепно! Почти семьдесят процентов населения уже сделали свой выбор.

Из-за спины министра появилась его жена.

— Ах, мей Бартенев, я уверена, что в столице победите именно вы! Я так сожалею, что наш мальчик родился слишком рано и не будет похож на вас!

— Благодарю вас, мейс, — Бартенев галантно поклонился и, искоса, с извиняющейся улыбкой, посмотрел на министра.

На Эр-Хан Го слова жены не произвели абсолютно никакого впечатления, он все так же приветливо улыбался Бартеневу.

«Вот и еще один плюс стандартизации внешности, — подумал Бартенев. — Муж уже не может предъявить жене обвинения в неверности на основании того, что ребенок на него не похож».

Эр-Хан Го подвел Бартенева к регистрационному столику, где он получил круглый пластиковый жетон. Бартенев опустил жетон в машину для голосования и нажал кнопку с номером 4, — блондинка, похожая на мышку из старых, добрых диснеевских мультиков.

Утром следующего дня Аль-Кор Мо ворвался в кабинет Бартенева без обычного деликатного стука в дверь.

— Мей Бартенев! Мей Бартенев! — Кричал он, размахивая пачкой утренних газет. — Мы победили!

— Кто кого победил? — Не понял Бартенев.

— Мы! Вернее, вы! — Без приглашения, что прежде за ним не водилось, секретарь плюхнулся в кресло, развернул газету и стал читать, повышая голос на каждом новом имени. — Аль-Эм Ро — девятнадцать и три десятых процента, Гек-Со Рум — двенадцать и две десятых процента, Хри-Эн Гро — девять и три десятых процента, Ах-Том Ка — семь и одна десятая процента, Илья Бартенев — пятьдесят два процента ровно! Вы победили, мей Бартенев! Победили с небывалым перевесом голосов!

Бартенев почесал затылок.

— И что теперь?

— Вы становитесь почетным гражданином Торна. Начиная с сегодняшнего дня, все мальчики на Торне будут рождаться с вашей внешностью. Я же говорил вам, мей Бартенев, что лица землян станут очень популярными! — Мо в запале хлопнул пачкой газет по столу. — Нам бы еще земных женщин!

Бартенев уныло раскачивался на задних ножках стула.

— Кроме того, мей Бартенев, по опросу, проведенному во время референдума, самым популярным именем на сегодняшний день является имя Илья! Ваше имя! Так что многие младенцы унаследуют от вас не только внешность, но и имя!

— Хорошо еще, что не фамилию, — мрачно буркнул Бартенев.

Мо удивленно поднял брови.

— Вы не рады, мей Бартенев? Вас что-то тревожит?

— Нет. Меня ничто не беспокоит, — Бартенев кисло улыбнулся. — Раз уж суждено мне обзавестись кучей маленьких братишек, что ж, видно так тому и быть. Сам согласился.

Руки Бартенева автоматически перебирали бумаги на столе и вдруг остановились, наткнувшись на полученное несколько дней назад письмо от матери.

— А знаете, мей Мо, — улыбнулся вдруг Бартенев. — В следующий раз я привезу на Торн свою маму. Она-то точно обрадуется, увидев тысячи маленьких Илюшек.

* * *

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin