Глава 25.
22 июня. День.
Крис Орсон сидел на корточках на краю заполненного полужидкой грязью провала и острым концом длинной щепки рисовал на блестящей, коричневой поверхности замысловатые узоры. Закругленные линии сохранялись недолго. Оплывая, они быстро теряли отчетливость и ясность. А вскоре совсем исчезали. Англичанин не успевал еще завершить орнамента, а от начала его уже ничего не оставалось.
- Наноботы не проявляют никакой открытой активности в отношении любых живых существ, будь это человек или таракан, - сказал стоявший за спиной у квестера Игорь Петрович. – Но все меняется, стоит только предложить им неживую органику. Особенно бурно они реагируют на углеводы и сахара. Смотрите.
Кузякин достал из кармана небольшую пластиковую баночку, отвернул с нее крышку и высыпал на ладонь немного сахарного песка. Взмахнув рукой, Игорь Петрович кинул кристаллики сахара. И тот час же вверх взметнулись десятки тонких нитей, будто вытянутых из темного стекла. Кончик каждой нити коснулся падающей вниз сахарной крупинки. После чего все нити моментально сплелись в толстый жгут, который в ту же секунду оказался поглощен, будто всосан, полужидкой грязью.
-Впечатляет.
Орсон воткнул щепку в грязь. Она так и осталась стоят вертикально. Биолог поднялся на ноги и отряхнул руки.
- Можно предположить, что углеводы служат источником энергии для наноботов, - сказал Игорь Петрович.
- Вполне вероятно, - согласился с ним Орсон. – А что на счет состава и структуры среды, в которой они находятся?
- У меня не слишком большие возможности для анализа, - немного смущенно улыбнулся Кузякин. – Но, судя по всему, это самый обыкновенный суглинок, разведенный водой. Полужидкая среда дает наноботам возможность быстро перемещаться в пространстве во всех трех измерениях и создавать сложные объемные структуры, вроде тех, что мы видели.
Орсон с сомнением поджал губы.
Наклонившись, он подцепил на палец немного грязи. Прижав к указательному пальцу большой, он начал медленно разводить пальцы. Между подушечками двух пальцев образовался грязевой тяж.
- Обычная жидкая грязь так себя не ведет.
- Я замечал это, - кивнул Игорь Петрович. – Но полагал, что грязь приобретает некоторые специфические свойства за счет растворенных в ней наночастиц.
- Мне кажется, здесь присутствует еще и некий пластификатор.
Орсон достал из кармана начатую упаковку одноразовых платков, выдернул один, аккуратно вытер им пальцы, смял и кинул в грязь. Белый, почти невесомый комок лег на темно-коричневую, будто маслянистую поверхность. И вдруг начал тонуть. Что, с учетом его веса и плотности грязи, никак не должно было случиться. Но, только казалось, что бумажный комок тонет, на самом деле, грязь затягивала его в глубину.
- К сожалению, у нас нет возможности провести детальный химический анализ, - покачал головой Игорь Петрович.
- У меня был с собой переносной химический анализатор, - сказал Орсон. – Простенький, но, в общем, неплохой. Пришлось бросить его на верху, когда мы спасались от бомжей.
- Почему вы называете этих людей бомжами? Они ведь не бродяги, осевшие на свалке?
- Скорее всего, нет. Эти люди вовсе не дикари. Я бы рискнул предположить, что они принадлежат к какой-то очень своеобразной цивилизации. Они одеты не в шкуры, а в очень странные одежды, похожие на карнавальные костюмы… Да, вот, посмотрите, - Орсон достал из чехла на поясе небольшой, плоский фотоаппарат. Найдя на дисплее нужный снимок, он протянул фотоаппарат Кузякину. – Игорь назвал их при первой встрече бомжами. Да так и прилипло название… Ну, а как их еще называть?
- Троглодитами, - предложил Игорь Петрович.
- Для квестеров не годится – слишком длинно. Бомж – коротко и емко, сразу ясно, о ком идет речь.
На снимке были запечатлены сразу двое из тех, о которых шла речь. Оба высовывались из-за большой, разношерстой и разноцветной мусорной кучи. Один – снизу, другой – сверху. На том, что снизу было надето что-то вроде пончо. Скорее всего, это было обычное шерстяное одеяло с дырой, в которую бомж просунул голову, а затем подвязал края веревкой. На его лицо было нанесено нечто вроде боевого раскраса - по две короткие, черные, параллельные полоски на каждой щеке и красная, вертикальная полоса на подбородке. Длинные, прямые, как у индейца, волосы бомжа, были собраны в хвост. Только не на затылке, а на макушке. Поэтому казалось, что на голове бомжа растет низкая, уродливая пальма. Тот, что сверху, был шире в плечах и оскал у него был почти что звериный. Одет он был в телогрейку без рукавов, перепоясанную новенькой, блестящей портупеей с планшетом на боку. Из-под телогрейки высовывались пляжные штаны до колен в красно-бело-синюю полоску. На голове у бомжа была оранжевая строительная каска. Тот, что в пончо, был вооружен короткой трубой, загнутой на конце, как клюшка для игры в хоккей на траве. У второго на плече лежала деревянная дубинка, видимо, сделанная из ножки большого обеденного стола. В тяжелый, утолщенный конец дубинки были вбиты два коротких металлических штыря. Бомжи, и в самом деле, были похожи не на бездомных, а, скорее, на персонажей постапокалиптических фильмов в духе «Безумного Макса».
- А это что у него? - спросил Игорь Петрович, указав на небольшое красное пятнышко на левой стороне груди бомжа в телогрейке.
- Не знаю, - безразлично пожал плечами Орсон. – может, испачкал чем…
- Да, вроде, нет… - сдвинув брови и прищурившись Игорь Петрович попытался как следует рассмотреть заинтересовавшее его пятно. – А увеличить можно?
- Конечно.
Орсон трижды нажал на кнопку зума. Отцентрировал картинку. И на дисплее появился значок в форме щита с орлом и надписью «Отличник ФСБ».
- Впечатляет, - признался квестер.
- Выходит, все же, они местные?
- Не знаю, - дернул подбородком англичанин. – Значок он мог и в мусоре найти?
- А они разговаривают? – спросил Игорь Петрович.
- Я слышал, как они перекликались между собой, используя отрывистые, гортанные звуки, похожие на собачий лай. Мне показалось, что это не просто восклицания и междометия, а сильно изуродованные, обрубленные, соединенные каким-то причудливым образом слова… Вам доводилось слышать, как разговаривают волнистые попугайчики? Сначала кажется что слышишь набор каких-то бессмысленных звуков, что-то вроде журчания тоненькой струйки воды. Но, если прислушаться, то начинаешь различать слова. С речью бомжей что-то похожее. Вот только у меня не было времени вслушаться в то, что они там тявкали, - Орсон выключил фотоаппарат и спрятал его в чехольчик. – Нет, они, определенно, не местные. Может быть, из другого времени или измерения.
- Вы так спокойно говорите об этом, - улыбнулся Игорь Петрович. – Как будто в этом нет ничего особенного.
- Ну, после того, что мне уже довелось повидать… - Орсон многозначительно и загадочно шевельнул бровями, давая понять, что рассказывать обо всем он не в праве. – Да, вы ведь и сами уже не удивляетесь тому, что возле вашего дома разлилась грязь, кишащая наноботами, что к вам вернулось здоровье и вы забыли о возрасте...
- Вообще-то, все еще удивляюсь, - признался Игорь Петрович.
- Ну, ничего, скоро привыкните, – заверил его англичанин. – Но, честно говоря, мне не очень-то верится в то, что основной задачей этих наноботов является забота о здоровье людей. Будь это так, что им делать в грязи?
- Случайность? – предположил Игорь Петрович.
Орсон недовольно скривился и помахал растопыренной пятерней.
- Вы ведь антрополог. Вот и представьте, вы вскрываете древнее захоронение и находите там новенький компьютерный планшет. Мог он оказаться там по чистой случайности?
- Я бы, наверное, предположил, что захоронение было вскрыто до нас. И тот, кто это сделал, оставил там планшет.
- Зачем?
- Просто ради шутки?
- Глупая какая-то шутка. Бессмысленная. Ведь даже неспециалисту ясно, что планшет подложили намеренно.
- С какой целью?
- Не знаю. Но, она, определено, была.
- Вы хотите сказать, что эти наноботы были кем-то намеренно нам подкинуты?
- Нет, я вовсе не это имел в виду. В наш мир наноботы могли попасть по чистой случайности. Да, скорее всего, так оно и было. Образование пространственно-временных разломов ни кем не контролируется. Не случайно то, что наноботы попали к нам, растворенные в жидкой грязи, а не в стерильно вакуумной упаковке. Что согласитесь, было бы естественнее и правильнее для медицинских наноботов.
- То есть, они были созданы для какой-то иной, не медицинской цели?
- Я просто не вижу причин, почему нужно сажать медицинских нанороботов в грязь? – Орсон беспомощно развел руками. – Быть может, воздействие, которое они оказали на ваши организмы, явилось чем-то вроде побочного эффекта? Скажем, случайно наткнувшись на дефектные клетки, наноботы их уничтожили. Или исправили их программу.
- На генетическом уровне?
- А почему бы нет?
- Чем же они руководствовались при этом, если не медицинскими целями?
- Да, чем угодно, - взмахнул рукой Орсон. – Например… Чувством прекрасного! Которое оказалось покороблено и оскорблено присутствием дефектных клеток.
- У наноботов не может быть чувства прекрасного, - с сомнением поджал губы Игорь Петрович.
- Не может, - согласился Орсон. – Зато, оно, скорее всего, имеется у их создателей… А, что, отличная идея! – неожиданно оживился квестер. – Скажем, цивилизация, достигшая в своем развитии заоблачных высот, создала суперпрограмму, которая должна выявлять и с помощью специальных наноботов приводить в порядок все, что искажает некий Универсальный Критерий Прекрасного. В дальнейшем – просто УКП. Представители этой замечательной цивилизации живут себе и, как вы, русские, говорите, в бороду не дуют…
- В ус, - поправил англичанина Игорь Петрович.
- Что? – не понял тот.
- Говорят – в ус не дует.
- Ладно, пусть будет в ус… Кстати, что это значит? Зачем нужно дуть в ус?
- В ус дует человек, который сильно взволнован или нервничает. У него от резкого, прерывистого дыхания ус шевелится.
- Занятно, - мельком улыбнулся Орсон. – Ну, в общем, после создания автоматической автономной системы контроля за УКП представителям нашей сверхцивилизации все стало глубоко фиолетово. Они живут себе, получая от жизни все сто двадцать пять удовольствий, а система контроля саморазвивается и совершенствует окружающий мир, максимально приближая его к УКП. Затем случается пространственно-временной разлом, и часть этой системы контроля попадает в наш мир. Где для нее работы – непочатый край! Выходит, ежели наноботам и киберпаукам предоставить в достаточном количестве сахар-рафинад, то они живенько превратят нашу запаршивевшую планетку в цветущий сад!
Игорь Петрович улыбнулся. По-доброму, как старый друг, которому о собеседнике известно, если не все, то очень многое. Даже такое, о чем порой и жене не говорят.
- Крис, вы любите фантастику?
- Да, конечно, - не задумываясь и не испытывая ни малейшего неудобства или смущения, ответил Орсон.
- Я тоже, - кивнул Игорь Петрович. – Поэтому меня ваше объяснение вполне устраивает. Однако, боюсь, что другим оно может прийтись по не душе.
- Ну, это уже их проблема, - улыбнулся Орсон. – Тот, кому не нравится мое объяснение, всегда может предложить свое. Я ничего не имею против. Мой вариант, как минимум, выходит живым из-под лезвия Оккама. А, когда закончится Сезон Катастроф, я смогу написать забойный эн-эф роман. Что меня напрягает, так это то, что бомжи совершенно не соответствуют Универсальному Критерию Прекрасного, - квестер с озабоченным видом покачал головой. – Что-то тут определенно не вяжется.
- А почему, собственно, они должны быть как-то связаны? – спросил Игорь Петрович.
- Не знаю, - честно признался Орсон. – Но, поскольку все мы тут, похоже, крепко застряли, нам, по-видимому, придется разбираться, как с теми, так и с другими. И тут главное – не напортачить. А то ведь может получиться, что мы ударим по одной чаше весов, а другая при этом взлетит высоко верх.
Биолог двумя ладонями попытался изобразить то, о чем говорил. Вообще-то, эта тема не была ему особенно близка. Он лишь повторял то, что услышал от Осипова. И ему не хотелось затягивать это обсуждение. Чтобы вдруг не ляпнуть какую-нибудь глупость, за которую потом, пусть, и не придется отвечать, но все равно будет мучительно стыдно. Бомжи ему, в принципе, были не интересны. Как вид. Он бы предпочел, чтобы их здесь вовсе не было. Наноботы и киберпауки, по мнению Орсона, являлись куда более значительными и яркими проявлениями аномальности, которыми как раз и следовало заняться вплотную. Но, поскольку, бомжи, все же, находились в одной с ними аномальной зоне, из которой, к тому же, не существовало выхода, просто так списывать их со счета было нельзя. Однако, можно было препоручить их заботам, ну, скажем, того же Камохина. Игорь обеспечивал безопасность группы, а бомжи, как не крути, представляли собой вполне реальную угрозу. К тому же, грязную и вонючую. Неизвестно еще, какую заразу можно было от них подцепить. Да, особенно-то и выяснять не хотелось.
- А вы не пробовали высушит грязь? – спросил Орсон.
- Нет, - отрицательно качнул головой Кузякин. – А, зачем?
- Это может помочь обнаружит некий синтетический пластификатор, который, как мне кажется, присутствует в среде, которую обжили наноботы.
- Ну, что ж, давайте проверим.
Взяв еще один образец грязи из провала, Игорь Петрович и Орсон направились к дому, чтобы поколдовать с тем минимумом оборудования и реактивов, что имелся в их распоряжении.
- В беседе вы использовали выражение «мне глубоко фиолетово», - напомнил спутнику Кузякин. – Вас не интересует его происхождение?
- Я знаю, как оно появилось в русском языке, - уверено заявил Орсон.
- Серьезно? – искренне удивился Игорь Петрович. –Может быть, поделитесь информацией?
Самому ему нередко доводилось слышать это выражение, в особенности из уст молодежи. Значение его было совершенно прозрачно. А вот происхождение вызывало недоумение.
- «Глубоко фиолетово» - это ни что иное, как перевод названия любимой русским народом английской рок-группы Deep Purple, - сообщил пораженному Игорю Петровичу англичанин.
Признаться, подобный филологический изыск явился для Кузякина полной неожиданностью. Однако, спорить он не стал. Во-первых, у него не было других версий. Во-вторых, гипотеза Орсона, являлась глубоко спорной, но, все же, в красоте ей нельзя было отказать. В-третьих, Игорь Петрович и сам оставался преданным поклонников Deep Purple. Даже после того, как в любви к этой группе признались далеко не самые достойные люди. Ну, так что же? Группа здесь не причем. Гитлер ведь тоже любил Вагнера.
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin