Глава 18.

16 июня.

День. «Чем должен быть занят начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведён приговор в исполнение — потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом проявления религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения приговоров, ни количество, над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно — потому что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений.» Из выступления начальник УНКВД по Западно-Сибирскому краю С.Н.Миронова на совещании начальников оперсекторов управлений НКВД, - Виктор Евгеньевич Бабиков передал помятую страниц сидевшему рядом с ним на бордюре Штейну. – И это, представьте себе, Соломон Юрьевич, наша история. Наравне с первым спутником и первым полетом человека в космос.

- В голове не укладывается, Виктор Евгеньевич, - Соломон Юрьевич аккуратно подравнял стопу бумаг, что лежала у него на коленях. – Это же форменное безумие. Как можно было докатиться до такого?

- И, что самое удивительное и непонятное, Соломон Юрьевич, так это то, что история нас ни чему не учит. С поразительным, тупым постоянством мы раз за разом повторяем одни и те же ошибки. Просто сюрреализм какой-то.

- И не говорите, Виктор Евгеньевич. Кафка чистой воды.

- Берегись!

Сверху на них посыпался новый ворох бумаг.

- Вы только вообразите себе, Виктор Евгеньевич, вот мы с вами сидим здесь в потоках рушащейся на нас истории.

- Рассказать кому, так ведь не поверят, Соломон Юрьевич. Право слово, не поверят.

Вскинув руки над головой Бабиков и Штейн принялся ловить кружащиеся в воздухе листы бумаги и газетные страницы.

А на верху, высоко над их головами вовсю кипела работа. Сергей и Гелий Петрович расчищали проход в мусорной стене, забитый макулатурой.

Володя, крайне недовольный, бегал внизу. Это ведь была его идея - забраться на стену! И это он, если уж на то пошло, обнаружил слой бумаги! Пусть даже сам он не сразу понял, что именно нашел, но, все равно, это было его открытие! А теперь ему даже не позволяют забраться на стену! Все из-за того, что Кузякин не уверен в том, что сломанная нога срослась как следует. По его компетентному мнению, видите ли, трех дней для полного восстановления костной ткани маловато! И он опасается, что чрезмерные нагрузки на недавно сломанную ногу могут иметь негативные последствия. Сам Володя был абсолютно уверен в том, что нога у него в полном порядке. Но переубедить Игоря Петровича ему так и не удалось. Он ведь был антропологом – специалистом по костям! Поэтому пришлось ограничиться ролью низового координатора работ. А что тут, внизу было координировать? То, как Бабиков со Штейном бумагу собирают? А эти их разговоры о тридцать седьмом годе и Большом Терроре изрядно уже ему надоели. Сталин, видите ли, был кровавым палачом. Подумаешь, новость какая! Вот, если бы в ворохе сыплющихся сверху бумаг этим двум любителям родной истории удалось обнаружить документ, подтверждающий то, что Сталин на само деле был Микки Маусом… Хотя, и это тоже вряд ли бы что-либо изменило. Прошлое, как говорит Игорь Петрович, изменить вообще невозможно. Выходит, даже при Микки Маусе в России в тридцать Седьмом году начался бы Большой Террор. И полетели бы головы Гуффи, Дональда Дака и всех глупых бурундучков – до кучи…

- Поберегись!

Володя запрокинул голову и посмотрел на верх. Хаотично кружащиеся в воздухе большие бумажные листы что-то ему напоминали. Что-то очень близкое и почти родное. Он даже чувствовал запах отцветающий сирени, который должен был все это сопровождать… Но, вот, что именно это было, он никак не мог вспомнить. Как ни старался. С памятью всегда так. То она выбрасывает груды совершенно пустой информации – ну, прямо, как те ребята наверху! - а то вдруг заклинит на чем-то важном и – все! Ни с места!

Бумаги, кружась, раскидывали в стороны чуть желтоватые страницы. Как будто чайки на ветру.

Сбросив вниз очередную порцию древней макулатуры, Сергей вернулся в забой. Так они называли дыру, глубиною метра в три, которую уже удалось проковырять в слое слежавшейся бумаги. Орудовали в основном специально изготовленными из арматуры крючьями. Размахиваясь, втыкали жало крюка в пачку газет и волокли ее наружу. На самом деле, работа была тяжелая. Сергей в первый же день до крови стер обе ладони. А пальцы на следующее утро еле разогнулись. Теперь он работал, обмотав руки тряпками. А, вот, Гелию Петровичу все было нипочем. У него ладони – будто недубленой кожей покрыты. Он, наверное мог бы горячий уголь на ладонь положить и только посмеивался бы при этом.

Кто-то, наверное Саша Цвеков, предложил выжечь бумагу из стены. Но, по счастью, нашлись разумные люди, сообразившие, что от бумаги может и остальной мусор заняться. И тогда Тринадцатый микрорайон превратится в сущий ад. Так что, пришлось выгребать макулатуру вручную.

Трудно сказать, что сподвинуло кого-то ответственного партийного работника в тысяча девятьсот тридцать седьмом году вывалить в вырытую на свалке траншею тонны газет и журналов, перемежающихся папками с машинописными документами и исписанными от руки, чернилами, а то и карандашом, бумагами? В том, что занималось этим партийное руководство Кипешмы, сомнений быть не могло. Простому советскому человеку было бы не под силу организовать подобное масштабное захоронение Да и откуда было столько газет взять? Бабиков высказывал предположение, что таким образом партийное руководство города пыталось, и, как видно, небезуспешно, избавиться от лишних документов, пересыпав их обычной макулатурой и захоронив среди залежей мусора. Так, на всякий случай. Все же, тридцать седьмой год был на дворе - сесть, а то и пулю схлопотать можно было, фактически, просто так, ни за что.

Поначалу Бабиков, а заодно с ним и Изюмов, старались подобрать и сохранить каждый листок, извлеченный из древней груды бумаг. Но вскоре они поняли, что этому бумажному потоку не будет ни конца, на края. Бабиков начал сортировать сыплющиеся сверху бумаги и отбирать только то, что казалось ему нужным и важным. Гелий Петрович так и вовсе махнул на это дело рукой и отдал все силы разгребанию бумажных завалов.

Так что, причиной того, что жители Тринадцатого микрорайона решили попытаться расчистить забитый макулатурной туннель в мусорной стене, был вовсе не поголовный интерес к истории начала Большого Террора и к личности одного из самых крупных негодяев во всей мировой истории. Во-первых, сыграл свою немалую роль рассказ Сергея о том, что киберпауки, лезущие на стену, исчезают в ней именно на уровне бумажной пробки. А, следовательно где-то там, в глубине залежей макулатуры может находиться породившая их секретная лаборатория. Или – некий командный центр, куда они бегают, чтобы получить новое задание. Или – еще что-то, связанное с наноботами и киберпауками. Поскольку, после случая с чудесным заживлением сломанной Володиной ноги и несколькими весьма неоднозначными гипотезами, высказанными в связи с этим Игорем Петровичем Кузякиным, тема эта сделалась весьма актуальной, всем хотелось непременно разобраться с тем, что, все же, происходит в их родном Тринадцатом микрорайоне? А, понаблюдав за ползающими по стене киберпауками, каждый желающий мог убедиться в том, что Сергей вовсе не фантазировал – неуловимые кибертвари, действительно, стремились к газетным пачкам. Предположение о том, что их интересовали новости тридцать седьмого года, сразу же было отброшено, как несостоятельное, и возникло желание выяснить, что же их на самом деле туда влечет? Быть может, разгадав тайну наноботов, обосновавшихся в жидкой грязи, чей разлив отрезал Тринадцатый микрорайон от всего остального мира, удастся решить и эту проблему?

Да, именно надежда вырваться из изоляции стала вторым побудительным мотивом для желающих взят в руки крючья и начать продираться сквозь залежи старых газет. Ведь, если даже никакой тайной базы пришельцев в глубинах мусорной стены обнаружить не удастся, быть может, заваленный макулатурой проход выведет их на другую ее сторону? Никто точно не знал, как далеко простирается мусорная свалка. Поперекин, как краевед, авторитетно заявлял, что исследованием свалки никто не занимался, а на картах города, в том месте, где она должна была находиться, имелось только большое белое пятно с надписью «Запретная зона». Он даже показал одну из таких карт тем, кто сомневался в его словах. Почему свалка была объявлена запретной зоной, Семен Семенович не знал. И это еще больше подогрело интерес начинающих конспирологов. Кто знает, решили они, может быть еще до образования аномальной зоны свалка служила прикрытием для секретной лаборатории? И как раз из нее-то и разбежались после катастрофы наноботы и киберпауки? Доводы разума, приведенные Кузякиным в расчет приняты не были. А Игорь Петрович, меду тем, вполне веско заметил, что находись на свалке секретная лаборатория, никто бы не позволил частным застройщикам возводит рядом с ней жилой микрорайон. Гелий Петрович, так же примкнувший к сторонникам теории заговора, возразил на это, что, мол, в какой другой, нормальной стране, может быть, и не позволили б, а в нашей – и не такое случается. У нас строить можно что угодно и где угодно. Нужно только знать кому и сколько следует отстегнуть.

Кузякин не стал возражать. В секретную лабораторию он не верил, но тайна киберпауков интересовала его не меньше других. А, может быть, и больше. Поскольку, он-то, в отличии от остальных, был уверен в том, что наноботы, способные вылечить цирроз печени, вернуть старикам молодость и за одну ночь срастить сломанные кости, не могли иметь земное происхождение. Откуда они появились – бессмысленно было даже гадать. Но, то, что появление их напрямую было связано с образованием аномальной зоной – это уже не вызывало у Кузякина никаких сомнений.

И еще один момент не давал Игорю Петровичу покоя. Но его он, по вполне понятным причинам, озвучивать не стал. Что произойдет после того, как аномальная зона исчезнет? Или, допустим, им самим удастся из нее выбраться? Будут ли наноботы и тогда продолжать поддерживать жизнедеятельность их организмов? Сохранятся ли внесенные ими изменения? Или же все процессы обратятся вспять? И он снова будет обречен корчиться от боли, считая каждый новый день, что удалось прожить, не подарком судьбы, а проклятием?

Кузякину давно уже тревожили эти мысли. Избавиться от них было невозможно. Отмахнуться – было бы глупо. Так что, оставалось только попытаться смириться с ними. Что он и пытался делать, наблюдая снизу за тем, как работают на верху Сергей с Гелием Петровичем.

- Что это вид у вас, уважаемый, очень уж недовольный? – спросил, подойдя к Игорю Петровичу, Лев Иммануилович Кугель. – Часом, не захворали?

С некоторых пор вопрос о самочувствии стал расхожей шуткой среди обитателей Тринадцатого микрорайона. С тех самых, как все они забыли о том, что значит чувствовать недомогание.

Кузякин тряхнул головой, прогоняя надоедливые мысли. Но они, как водится, не исчезли, а лишь разбежались по углам, попрятались.

- Как думаете, Лев Иммануилович, мы не сильно рискуем, копая туннель? Не просядет вся эта груда мусора нам на головы?

Кугель посмотрел на вход в туннель и озадаченно оттопырил нижнюю губу.

- Увы, у меня нет никаких данных, чтобы можно было сделать хотя бы самые общие выводы. Ни о материале, ни о степени его износа, ни о нагрузке на площадь… - Лев Иммануилович прищурился и двумя пальцами ущипнул себя за подбородок. – Знаете, я вообще сомневаюсь в том, что кто-то проводил оценку состояния этой мусорной свалки. Хотя, наверное, это было необходимо сделать перед тем, как начинать строит здесь дома. Представьте, что произойдет, если эта стена начнет рушиться.

- Мы окажемся под завалом.

- А может и дом рухнуть. Вы знаете, как сейчас строят?

- Нет.

- Я тоже не знаю, - с досадой развел руками Лев Иммануилович.

- Ну, а, если на глаз? – прищурился Игорь Петрович.

- Вы в преферанс играете? – задал неожиданный вопрос Лев Иммануилович.

- Нет. Даже правил не знаю.

- Я, представьте себе, тоже. И, вот, скажите мне, кто из нас победит, если мы сядем играть?

- По всей видимости, никто.

- Почему же?

- Потому что мы оба не знаем правил.

- Ну, если бы незнание останавливало каждого, кто пытается что-то сделать в области, в которой ничего не смыслит, мы были бы счастливейшей страной на Земле. И, даже, может быть, самой великой.

- Совершенно с вами согласен, Лев Иммануилович. Но мы удалилась от темы…

- Вы хотели, чтобы я на глаз оценил риск обрушения прохода, который сейчас там, наверху, пробивают Гелий Петрович с Сережей?

- Совершенно верно.

- Он примерно равен тому, что вы выиграете у меня в преферанс.

- То есть?..

- То есть, вы можете сами попытаться дать ему оценку. И она будет ни чуть не менее точной, чем моя.

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin