Глава 48.
Провожать квестеров вышли все жители города. За исключением тех, кто не смог найти в себе сил, чтобы подняться хотя бы к полудню. Алькальд лично вручил каждому грамоту, провозглашающего его почетным гражданином Сан-Хуан-Ла-Хароса. К каждой грамоте прилагалась картина кисти жены алькальда. Следует признать, работы ее были весьма не дурственны, а в чем-то даже оригинальны. Прочих же подарков им надарили столько, что Камохин забеспокоился, не помешают ли лишние вещи в пути. Но Эстебан заверил его, что дорогу не трудна и завтра, самое позднее, к вечеру они будут на месте. Были бы и раньше, да квестеры пожелали по дороге заглянуть в Храм Паука. А сколько до него идти – не угадаешь. В любом случае, хотя бы одну ночь придется в джунглях провести. Поэтому и выходить решили не на рассвете, а после полудня. Удастся к ночи до пирамиды дойти – там и заночевать можно. Нет – ну, значит, как сложится.
Может быть, им сопутствовала удача, а, может быть, какая-то счастливая звезда зажглась прошлой ночью на небе, только еще засветло они вышли к Храму Паука. Даже Эстебан удивился. Как это у них это так ловко получилось?
Храм Паука представлял собой трехъярусную пирамиду высотой около сорока метров с квадратным основанием длиною сто десять метров. К храмовому алтарю, расположенному на самом верху, вела широкая каменная лестница, тянущаяся по северной стене. Расположенный слева от лестницы узкий проход, ведущий внутрь пирамиды охраняли два поджавших под себя лапы каменных паука, выполненных в весьма реалистичной манере.
Осипов провел ладонью по голове одного из пауков.
- Мне кажется, я не видел таких пауков ни на одной из фотографий южноамериканских пирамид
- Паук – весьма нехарактерный объект искусства доколумбовой Америки, - ответил Эстебан. - Как правило, вход в храм охраняют змеи. У ацтеков змей – одна из ипостасей Кетцалькоатля. В национальном парке Тикаль находится семидесятиметровая пирамида Двуглавого Змея. А вот про пауков мне ничего не известно. Самый знаменитый паук Южной Америки – тот, что в долине Наска. Поэтому я и говорю, что наша пирамида уникальна.
- И при этом исследователей она не заинтересовала?
Эстебан одновременно пожал плечами и развел руками, давая тем самым понять, что его тоже удивляет столь пренебрежительное отношение серьезных ученых к такому интересному объекту.
Войдя внутрь пирамиды, они прошли несколько метров по узкому, полутемному проходу и оказались в широком коридоре, тянущемся вдоль всего нижнего яруса. Три человека могли идти по нему рядом, не задевая друг друга плечами. Перекрытие из каменных плит было вознесено на четырехметровую высоту. Свет проникал внутрь пирамиды через невидимые снаружи косые щели, расположенные под самым потолком. И его было вполне достаточно для того, чтобы отчетливо видеть изображения на стенах. Надо сказать, входя в пирамиду, Осипов был почти уверен, что здесь они увидят на стенах те же самые многомерные барельефы, что и в таинственном подземелье, приведшем их к Колодцу Душ. Но – нет. Рисунки на стенах внутри пирамиды оказались совсем другие. Это была характерная для Мезоамерики причудливая вязь из знаков, символов и стилизованных изображений людей, животных и растений, в центре которой как правило находился какой-то крупный объект. Пауки занимали в этих орнаментах особое место. Хотя, если бы Эстебан не предупредил всех заранее, что это пауки, воображение могло бы подсказать и что-нибудь другое. Причем, каждому свое. Небольшие кружки с разбегающимися во все стороны восемью тоненькими, изгибающимися линиями можно принять и за стилизованное изображение пауков, и за солнце, и за какой-нибудь цветок, и просто за декоративную деталь орнамента. Пауками они становились, скорее всего, потому что у входа стояли каменные пауки. Да и название храма задавало воображению соответствующее направление. Хотя, название придумал все тот же Эстебан.
Впрочем, если присмотреться, точно таких же стилизованных пауков можно было заметить и на плитах пола. Только здесь, затертые касаниями тысяч и тысяч прошедших по ним ног, они были едва видны.
Через неравные промежутки по обеим сторонам прохода располагались ниши, большие и маленькие, квадратные и прямоугольные. Внутри них находились геометрические формы – кубы, параллелепипеды, шары, - которые веками оставались на одном и том же месте, потому что были вырублены из тех же плит, что и пол или стены. Если эти каменные фигуры служили предметы мебели, то нельзя было не отдать должного необычному техническому решению их создателей. Если же это были престо предметы декора, то можно было сказать, что люди, создавшие их на столетия обогнали свое время. В любом случае, смотрелось это крайне оригинально.
Внутри пирамиды было прохладнее, чем снаружи. И пахло не плесенью и пылью, а сухими травами и завядшими цветами. Как будто кто-то регулярно наводил здесь порядок. Окружавшая людей многовековая древность вовсе не наводила на тоскливые мысли о бренности всего сущего, а, напротив, вселяла уверенность в то, что ничто не проходит бесследно.
- Вы чувствуете ее? – мысленно обратился к квестерам Эстебан.
- Что именно? - спросил Камохин.
- Ауру этого места.
- Да… Пожалуй, - не очень уверенно ответил стрелок.
- Да, что там – определенно чувствую! - не стал стесняться в проявлении своих чувств Орсон. – Это, действительно, нечто необыкновенное.
- Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя таким же… - Брейгель запнулся , не закончив мысль.
- Молодым? – попытался помочь ему англичанин.
- Нет, - мотнул головой стрелок. – Таким же живым!.. Да! Я чувствую жизнь каждой клеточкой своего тела! Она будто проникает в меня, через все поры!
- Не увлекайся! – предостерег Брейгеля Камохин.
- Это не опасно, - улыбнулся Эстебан. – Здесь хорошее место.
- Как-то не вяжется это с тем, что ты рассказывал про Гюнтера Зунна, - напомнил Эстебану Осипов.
- О, да! – согласно кивнул Эстебан. – Если бы я верил в колдовство, то сказал бы, что Гюнтер Зунн пытался привлечь себе на помощь силы зла. Но само это место воспротивилось ему.
- Но, мы ведь тоже не верим в колдовство и магию, - выжидающе посмотрел на Осипов англичанин. – Значит, у нас должно быт какое-то рациональное объяснение тому, что здесь произошло.
- Гюнтер Зунн проводил здесь какие-то эксперименты с пространством и временем, - задумчиво произнес Осипов.
- Не слишком ли круто, Док-Вик? – спросил Брейгель. – Для нацистской-то самодеятельности?
- Чем-то подобным еще в прошлом веке занимался Тесла.
- Тесла был ученым.
- Да. Только никто, кроме него самого, не мог понять, что же он делает? Со стороны его эксперименты здорово смахивали на колдовство.
Пройдя до конца коридора, они вышли на открытую площадку. Плита на самом ее краю почернела от копоти.
- Здесь разводили огонь, - Камохин ковырнул плиту мыском ботинка. – И неоднократно.
- Этот огонь такой же древний, как сама пирамида, - улыбнулся Эстебан. – В храме пятнадцать таких открытых площадок. На них разжигали огонь во время торжественных церемоний.
Камохин присел на корточки и провел по плите пальцем.
- Я бы не сказал, что этот огонь был очень древний, - он показал черную подушечку пальца. – Костер жгли здесь дня три-четыре назад.
Эстебан озадаченно поджал губы.
- Понятия не имею, кто бы это мог быть? Из наших точно никто к пирамиде не ходил.
- Значит, кто-то чужие, - Брейгель, вроде как невзначай, положил большой палец на предохранитель автомат. – И чего только всех так тянет в эти аномальные зоны?
- Всех – это кого? – тихо спросил Орсон.
- Тех, кто сюда лезет, - ответил стрелок.
- Понятно, - кивнул англичанин. – Это, должно быть, они.
- Кто?
- Те самые, кто в зону залезли.
Все посмотрели в ту сторону, куда указывал биолог. На самом краю леса между кустами можно было разглядеть пятно оранжевого цвета. Посмотрев в бинокль, Брейгель убедился, что это палаточный тент.
Стрелки молча переглянулись.
- Что будем делать?
Ответа не требовалось, поскольку он был очевиден. Даже биолог с математиком не согласились бы уйти, не выяснив, кого еще, кроме них, интересует то, что происходит в аномальной зоне?
- Товарищи ученые, вы с Эстебаном остаетесь здесь, - обратился к специалистам Камохин. – А мы с Яном быстренько сбегаем и посмотрим, что там такое.
- Не годится, - решительно отказался от такого предложения Орсон. – Мы с Виком тоже неплохо бегаем. Так что, побежим все вместе.
- Бамалама, Док, вы прикроете нас сверху, если что, - решил использовать отработанный и хорошо зарекомендовавший себя ход Брейгель.
Но на этот раз не сработало.
- Если – что? – хитро прищурился Орсон.
- Ну, мало ли… - Брейгель устремил взгляд в неведомую даль.
- Пошли, - коротко кивнул Орсон и первым зашагал к выходу.
Его быстро нагнал Камохин.
- Мы не знаем, кто эти люди, Док. Не знаем, зачем они здесь. Так что, давай не будем суетиться.
- Согласен, - не сбавляя шага, кивнул Орсон.
Они вышли из пирамиды.
Камохин и Брейгель сразу разбежались в разные стороны и принялись шарить стволами автоматов по сторонам. Бдительность, конечно, была не лишней. Но совершенно напрасной. Нигде никого не было.
- Серьезная у вас работа, - сказал Эстебан, с интересом наблюдая за действиями стрелков.
- И не говори, - серьезно ответил ему ученый.
Большая оранжевая палатка, стоявшая за кустами, была изорвана в клочья. Именно изорвана, а не порезана. Вещи, находившиеся в ней, разломаны, разорваны и разбросаны вокруг.
- Чупакабра? – спросил Брейгель.
- Не похоже, - покачал головой Камохин. – Чупакабра хватает добычу за голову и улетает. Зачем ей рвать палатку и растаскивать вещи?
- Эстебан, ты знаешь, что за зверь мог это сделать?
- Может быть, ягуар?.. - Индеец с сомнением пожал плечами. – Только очень-очень большой… Таких больших ягуаров не бывает.
-Все то же самое, что и в Гоби, - Орсон наклонился и зачерпнул в горсть высыпавшиеся из расколотого ящика разноцветные стеклянные шарики. – Шарики, птичьи перья, тряпичные куклы…
- Здесь кровь! – указал на темное пятно на траве Эстебан.
- Да, в Гоби тоже была кровь, - меланхолично кивнул англичанин. – Они притащили ее с собой в бутылях. Странно, однако, что не в пластиковых канистрах, а в стеклянной посуде. Она ведь бьются… Видимо, пластик не подходит.
- Для чего? – спросил Осипов.
- Для ритуала, который они собирались провести. Но, видимо не успели.
Зажав шарики в кулаке, Камохин принялся по одному бросать их на землю.
- Я нашел такой же шарик возле жертвенного стола после ритуала, который проводил Зунн, - сказал Эстебан.
- Выходит, эти, - Орсон кивнул на разодранную палатку, - тоже были из команды Зунна?
- Я бы не стал так говорить, - покачал головой Камохин. – Полагаю, Зунн был не пешкой в этой игре, но и не королем.
- Почему ты так думаешь? – спросил Осипов.
- Я не думаю, - Камохин бросил на землю последний шарик и отряхнул руки. – Я в этом уверен.
- Почему?
- Где сейчас наш король?
- Имеешь в виду Кирсанова?
- Именно. Он сидит в ЦИКе. А мы собираем для него пакали. Если бы Зунн был королем, он не полез бы сам в монгольскую зону, чтобы нарваться там на гигантского паука. Теперь Зунн мертв. Но, кто-то посылает другую экспедицию по его следам в Гватемалу.
- А куда делись люди? – спросил Эстебан. – Те, что притащили сюда эти вещи?
- Может быть, они испугались чего-то и убежали в сельву? – предположил Брейгель.
- А что, если… - не закончив фразу, Камохин вскинул руку, прикрывая глаза от внезапно ослепившего их яркого света. – Это еще что за черт?
На самой вершине пирамиды сияло крошечное солнечное пятнышко.
- Кто-то развлекается с зеркальцем, - сказал Осипов.
И тоже поднял руку, когда солнечный зайчик прыгнул на его лицо.
- Они на верху!
- А почему не спускаются?
- Наверное, боятся.
- Чего?
- Того, что их напугало.
- Но сейчас здесь ничего нет!
- Это мы так думаем… Полагаю, нам стоит подняться.
- Не вижу других вариантов.
- А я вообще ничего не вижу, - Брейгель опустил бинокль, через который рассматривал вершину пирамиды. – Они не показываются.
- А что, если это ловушка?
- Не вижу смысла. Если бы у них было оружие и они собирались нас убить, то так бы и сделали. А не стали бы пускать нам солнечных зайчиков.
- Пошли.
- Бамалама…
Осипов указал на Брейгеля пальцем
- Это ты точно подметил.
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin