Глава 44.
К утру индейцы точно подсчитали, что за ночь было убито сто пятьдесят три чупакабры.
Что и говорить, цифра впечатляющая.
- Я даже и не думал, что их так много, - сказал на это Орсон.
Алькальд же торжественно провозгласил наступающий новый день официальным праздником Сан-Хуан-Ла-Хароса - Днем Чупакабры. Отмечать который надлежало ежегодно. Жечь костры, носить тыквы на палках и танцевать в костюмах из пальмовых листьев.
- Здорово! – радостно шепнул на ухо оказавшемуся рядом с ним Брейгелю Эстебан. – Дополнительная завлекаловка для туристов!
- Согласен, - кивнул теперь уже не фламандец. – Я бы не отказался посмотреть, как празднуют День Чупакабры.
- Уж, что-что, а праздновать мы умеем! – подмигнул Эстебан. – Вечером сам увидишь!
- Вечером? – Брейгель быстро прикинул в уме, во что может вылиться всенощное празднество. - Мы собирались завтра отправиться в путь.
- Ничего не выйдет, - уверено покачал головой Эстебан. – Вас просто не отпустят.
И в этом он, пожалуй, был прав.
Местные жители были в неописуемом восторге от победы, одержанной над летающими чудовищами. Но, при этом не забывали, кому они ей обязаны. Каждый считал своим долгом подойти к кому-нибудь из русских, каковым, не взирая на национальность, являлся для них и англичанин, чтобы пожать руку и произнести несколько благодарственных слов. На испанском, разумеется. Хотя и непонятно, а, все равно, понятно.
Однако, дело было еще не закончено. Женщины могли уже начать подготовку к празднеству, а охотники, прежде, чем переходить к застолью и танцам, должны были отыскать и уничтожить гнездовье чупакабр. Крис Орсон осмотрел большую часть убитых кровопийц и удостоверился, что все они лишены каких-либо половых признаков. Следовательно, он был прав в своих выводах о том, что в гнездовье чупакабр плодоносила матка. А это, в свою очередь, означало, что, если оставить гнездовье целым, то чупакабрам потребуется не так много времени для того, чтобы восстановить свое поголовье.
Три раненые чупакабры были оставлены в живых для того, чтобы они указали путь к гнездовью. Камохин, Брейгель и местный кузнец и член Городского совета Лукас быстро соорудили приспособление вроде того, что в былые времена использовали китобои, чтобы не дать уйти загарпуненному киту. К концу линя, тянущегося от всаженного в тушу кита гарпуна китобои привязывали большую пустую бочку, которая оставалась на плаву, даже когда кит находился под водой. Для того, чтобы не позволить чупакабре улететь, требовался обратный механизм, который не позволит крылатой твари высоко взлететь и набрать большую скорость. Первое что приходило в голову – привязать к чупакабре груз. Который будет тащиться по земле. Но, такой механизм сработал бы на открытой местности. В сельве же веревка моментально запутается в ветках деревьев и на этом все закончится. Поэтому наши естествоиспытатели решили пойти другим путем. Кожистая перепонка чупакабры растягивалась на двенадцати костяных распорках. Использовав обычные навесные замки как импровизированные наручники, кузнец соединил распорки попарно, что вдвое уменьшило маховую площадь перепонки. Однако, оказалось, что в таком состоянии чупакабра вообще не способна подняться в воздух. Попытки подкинуть ее вверх так же ни к чему не привели. Но, после того, как два из шести замков были сняты, чупакабра смогла взлететь. И тяжело, неловко, переваливаясь с боку на бок, будто подстреленная утка, полетела в сторону леса. Вооружившись кто чем мог, охотники последовали за ней.
Едва долетев до первых высоких деревьев, чупакабра зацепилась за ветку, забралась поглубже в листву и там затихла.
- Чего это она? – спросил у Орсона Эстебан. – Отдыхает?
- Может, отдыхает, - биолог сорвал зеленый стебелек и прикусил его зубами. – А, может, решила там ночи дождаться.
- Так не пойдет! – недовольно покачал головой Эстебан.
- Это ты ей скажи, - взглядом указав на крону, в которой спряталась чупакабра, еще более недовольно буркнул англичанин.
Спустя полчаса всем стало ясно, что Орсон был прав – крылатая тварь не собирается лететь дальше при свете дня. Но, дожидаться ночи не входило в планы охотников. Уже хотя бы потому, что вечеров должно было начаться празднование первого Дня Чупакабры, и все они очень надеялись на него успеть. Индейцы принялись кричать, колотить палками по стволу дерева, на котором спряталась чупакабра, стучать железом по железу и в результате подняли такой гвалт, что распугали всех птиц и звере на сотни метров вокруг. А проклятая тварь даже и не подумала выглянуть из своего укрытия. В крону дерева полетели камни и палки, но и это не помогло. Даже выстрелы из автомата не возымели никакого действия. Пришлось двум индейцам, привязав за спины багры, лезть на дерево, чтобы согнать тварь вручную.
Они нашли ее, повисшую нелепым черным комком на ветке дерева, почти вплотную к стволу. Заметив приближающихся к ней людей, чупакабра устрашающе замахала крыльями и, вывернув из-под кожаной мантии, показала свой мерзкий зев, украшенный четырьмя кривыми крючьями. Если она и собиралась оказать сопротивление, то несколько уколов баграми вернули ей благоразумие. Быстро перебирая конечностями по суку, чупакабра добралась до его конца, тяжело упала вниз и раскинув свободную часть кожаной перепонки, полетела дальше.
Воодушевленные охотники кинулись за ней следом.
- А она не может намеренно уводит нас в сторону от гнездовья? – спросил у биолога Осипов. – Так ведь поступают некоторые птицы.
- Если это так, то я буду крайне удивлен, - ответил Орсон. – Не имеющие органов воспроизведения твари лишены инстинкта защиты потомства, которого у них нет и не может быть. Хотя гнездовье и матку они, конечно, будут защищать. Все дело в том, что у всех чупакабр из одного гнездовья одни и те же гены. По сути, они точные копии друга другая. Защищая гнездовье – они защищают самих себя.
- Так почему одна из особей не может пожертвовать собой, чтобы спасти гнездовье?
- Твой палец может принести себя в жертву, чтобы сохранить жизненные функции всего остального тела?
- Это могу сделать я сам.
- Верно. Потому что у тебя есть разум и ты способен к самоидентификации. В отличии от чупакабры. Которая считает себя частью целого, с которым в случае опасности ей требуется воссоединиться. Потому что ее инстинкт говорит ей, что, чем больше – тем сильнее.
Чупакабра еще несколько раз предпринимала попытки спрятаться и затаиться в кронах деревьев. Но теперь уже охотники знали, что нужно делать. Двое или трое из них тут же забирались на дерево и вынуждали крылатую тварь продолжить полет.
Камохин, по компасу следивший за тем, куда летит чупакабра, отметил, что Орсон, по всей видимости, был прав. Крылатый тварь не петляла и не металась из стороны в сторону, пытаясь запутать преследователей. Она четко выдерживала курс на северо-северо-запад.
Три с половиной часа марш-броска через сельву.
- Я, кажется, знаю, куда мы направляемся, - подумал Эстебан так, чтобы услышали все. – Мы движемся к подножью вулкана!
- Там есть укрытия? – спросил Камохин.
- Сколько угодно! Расщелины в скалах, кучи шлака, груды застывшей лавы, завалы из обуглившихся стволов…
Но даже Эстебан, имевший представление о месте, куда они направлялись, обомлел от изумления, увидев конечную цель их маршрута.
У подножья вулкана, на границе между буйствующей зеленью и черной, выгоревшей землей, заваленной обломками вулканической породы и кусками застывшей лавы, возвышалось нечто огромное, уродливое и бесформенное. С первого взгляда можно было подумать, что это случайное нагромождение валунов, мертвых, обгоревших стволов и веток с увядшей листвой, недавно еще бывшей зеленой. Однако, присмотревшись как следует, нельзя было не отметить, что в том, что первоначально казалось полнейшим хаосом, просматривался определенный порядок. Поначалу – неявный, даже как будто придуманным. Но, чем дольше взор пытался разобраться в том, что представлялось результатом случайной игры природных стихий, тем явственнее становилось то, что каждый осколок породы, каждый кусок дерева лежат не просто так, где попало, а занимают свое и только свое, четко определенное место. И тут уже становилось ясно, что эта куча мусора, высотою около восьми метров возведена по четко определенному плану, запечатленному в генетической памяти многих поколений, что были прежде и что придут потом. Если только цепочка эта внезапно не прервется. А именно это и входило в задачу охотников, нашедших наконец то, что им было нужно.
Чупакабра, указавшая охотникам путь к гнездовью, тяжело спланировала на пологий склон чудовищного в своей вопиющей нелепости сооружения, распласталась, уцепившись когтями за неровности, и замерла.
Люди наблюдали за происходящим, оставаясь под прикрытием деревьев.
- Чего это она? – шепотом, словно боясь спугнуть, спросил у Орсона Камохин.
- Откуда я знаю? – пожал плечами биолог. – Может они общаются?
- Кто? – не понял стрелок.
- Та, что снаружи, и те, что внутри.
- А почему мы вообще так уверены с том, что это и есть гнездовье? – спросил Брейгель, опустив бинокль, через который он изучал необычное соображение.
- А что же еще это может быть? – удивился Осипов.
- Ну, не знаю, - помахал кончиками пальцев Брейгель. – Может быть, просто куча мусора?
- И зачем же на нее уселась чупакабра?
- Просто отдохнуть. Может быть, она думает, что так мы ее не найдем.
- В принципе… - Осипов наклонил голову и с озадаченным видом поскреб ногтем висок. – У чупакабр нет зрения, они ориентируются с помощью инфразвукового сканирования и тепловидения. Вполне возможно, что распластавшаяся на нагретом солнцем камне чупакабра становится невидимой.
- Я ее вижу, - сказал Камохин.
- Для своих сородичей, - уточнил Орсон.
- А зачем ей от них прятаться?
- Так ей подсказывает инстинкт.
- Тупой какой-то инстинкт.
- Чупакабры – ночные животные. Днем инстинкт велит им прятаться. Быть может, там, откуда они родом, все хищники охотятся с помощью теплового зрения.
- А мне больше нравилось название «зонтичник», - несколько не в тему заявил Осипов.
- Ну, это уж местным решать, как называть этих тварей, - решил Камохин. – А они считают, что это чупакабры.
- Раньше я ни разу не видел здесь ничего похожего, - покачал головой Эстебан.
- А я не вижу вход в это, так называемое, гнездовье, - стоял на своем Брейгель.
- Вход может находиться с другой стороны.
- Ну, так давайте обойдем и посмотрим!
- Подожди…
- Эдак мы до ночи будем ждать!
- Там что-то происходит!..
Орсон выхватил из рук Брейгеля бинокль.
Поначалу ему показалось, что вся поверхность чудовищного муравейника пришла в движение. Как будто сместилась точка опоры всей этой невообразимой конструкции, от чего она вся зашаталась и начала оползать. Но это было не так. На самом деле из всех щелей гнездовья начали выползать, или, может быть, лучше сказать, вытекать, длинные, черные ленты, шириною с ладонь. Их плоские поверхности маслянисто поблескивали на солнце, от чего казалось, что это нефтяные потеки. Однако, в отличии от нефти, эти полосы не только стекали вниз, но и поднимались вверх, к макушке гнездовья. По ходу своего странного движения они переплетались, накладывались друг а друга и, как будто, сливались, делались шире и плотнее. Хотя, на самом деле, их, скорее всего, становилось больше. И они все плотнее облепляли гнездовье, обтягивали его, как плотный, тугой носок. Даже распластавшаяся на камнях чупакабра исчезла под ними, будто оказалась растворена странной субстанцией.
- Что это такое, Док? – спросил Камохин.
По голосу его было понятно, он предчувствовал, что ответ биолога ему не понравится.
- Понятия не имею, - отозвался Орсон, не отрывая бинокля от глаз. – Но мне это не нравится.
- А кому такое может понравиться? – криво усмехнулся Эстебан.
Заметив, что происходит с гнездовьем, разом загомонили и остальные охотника. Говорили они, естественно, по-испански. Но перевода не требовалось. И без того был ясно, что индейцы обеспокоены, встревожены и даже малость напуганы. Они-то рассчитывали просто раздавит матку каблуком, а тут снова творилась какая-то чертовщина.
Вскоре гигантский муравейник оказался полностью затянут плотной черной пленкой. Не застывшей, а постоянно пребывающей в движении. Как будто перетекающей с места на место.
- Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это гнездовье чупакабр, - попытался найти позитив Орсон.
- И что нам с этим гнездовьем делать? – Брейгель посмотрел на биолога так, будто действительно надеялся получить четкий и ясный ответ, после которого можно будет пойти и спокойно сделать свое дело.
-Нам следует понаблюдать за тем, что происходит, - ответил Орсон. - С одной стороны, эта метаморфоза может быть обычным явлением для гнездовья чупакабр. Эдаким проявление циклического ритма. Возможно, они таким образом поднимают температуру внутри гнездовья… Но, с другой стороны, это может оказаться и защитной реакцией в ответ на появление изуродованной особи… Или временной консервацией гнездовья, связанной с исчезновением большей части взрослых особей… Короче, это может быть все, что угодно.
- Ясно! – Камохин отстегнул магазин автомата, убедился, что в нем еще есть патроны, и вставил на место. – Значит, будем действовать по-нашему.
- Что ты собираешься делать? – подозрительно посмотрел на него Осипов.
- Для начала выясним, что тут вообще можно сделать. Эй! - Камохин махнул рукой одному из индейцев. – Дай-ка мне багор!
Тот сам, без переводчика, сообразил, что просит у него русский и протянул ему палку с металлическим острием и крюком на конце.
- Держи! – Камохин кинул багор Брейгелю. - И ты – тоже давай! – указал он на другого вооруженного багром индейца.
Взвесив багор в руке, Камохин подкинул его, поймал левой рукой и положил на плечо.
- Я бы не стало это делать, - теперь уже осуждающе посмотрел на Камохина англичанин.
- А ты знаешь, что я задумал? – усмехнулся тот.
- Догадаться не сложно, - ответил Орсон.
И с невозмутимо спокойным видом сложил руки на груди.
- Тогда, прикрой нас, Док.
Камохин хлопнул биолога по плечу, махнул рукой Брейгелю и вышел из-за дерева. Под ногами сухо хрустнула карбонатитовая крошка.
- А что они собираются делать? – шепотом спросил у англичанина Эстебан.
- Понятия не имею, - пожал плечами тот.
- Но, ты же сказал, что догадался?
- Да, этим двоим все, что угодно может в голову взбрести, - недовольно буркнул Орсон.
И вытянул автомат из-за спины. Камохин просил прикрыть его, и биолог не собирался манкировать своими обязанностями. Камохин такими вещами не шутит. И Орсон тоже не собирался шутить.
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin