Глава 24.
- Ирина.
- Что?
- Твое мороженое тает.
Девочка подняла голову и посмотрела на вазочку с четырьмя уже начавшими оплывать разноцветными шариками, украшенными двумя вишенками и треугольным печеньем.
- Так даже лучше, - сказала она и снова склонилась над альбомом.
- В каком смысле лучше? – чуть наклонила голову к плечу Светлана.
- В каком угодно, - ответила девочка, продолжая водит черным фломастером по листу бумаги. – В эстетическом – шарики оплывшей формы создают постимпрессионистский эффект. В кулинарном – подтаявшее мороженое на самом деле более вкусное, потому что холод подавляет чувствительность вкусовых рецепторов во рту. В космогоническом – тая, мороженое увеличивает количество энтропии во Вселенной. В поэтическом – для тающего мороженого можно подобрать множество метафор, в то время, как застывшее мороженое – это просто лед. В экзистенциальном - наблюдая за тем, как мороженое тает, я переживаю уникальный психологически опыт, приводящий меня к мысли о бренности всего сущего.
Ее старший брат Вадим сидел напротив и, не задаваясь вопросами сущности, лихо уписывал свою порцию мороженого. Из того, что сказала сестра, он сделал очевидный для себя вывод:
- Если Ирка не будет мороженое, я сам его съем!
Вадим был самым обыкновенным семилетним мальчишкой. В меру задиристым, в меру непослушным. И далеко не глупым. Учителя говорят, что у него хорошие способности и занимается он с интересом. Но ему никогда даже в голову не приходили столь же странные мысли, как сестре, которая была на два года его младше. Эти трое, - Светлана, Ира и Вадим, - были единственными, кому удалось выжить в замерзшем городе, в центре которого образовался разлом, породивший аномальную зону номер тридцать три. Светлана, случайно оказавшаяся рядом с детьми в момент катаклизма, прежде не была с ними знакома. Но она прекрасно помнила, что Ирина поначалу тоже ни чем не отличалась от своих сверстников. До тех пор, пока не произошло то самое странное событие в тридцать четвертой зоне, после которого исчез доктор Орсон. А остальные квестеры начали говорить о какой-то Игре и о непонятных «серых», одного из которых они именовали Мастером Игры. Светлана отлично запомнила именно этот момент, хотя и помимо него с ними происходило множество не просто необычных, а самых невероятных событий. Потом, когда они уже прибыл в Центр Изучения Катастроф, ее много раз обо всем расспрашивали разные люди. Она не знала даже имен многих из них. Да, и зачем? Они делали свою работу. А Светлана им в этом помогала, как могла. Вот только про «серых», про Мастера Игры и про таинственное исчезновение доктора Орсона Светлана умолчала. Потому что так они договорились – никому не говорить об Игре и о тех странных переменах, что произошли с Ириной после встречи с Мастером Игры. Пятилетняя девочка вдруг начала говорит удивительные вещи. Нет, никакой мистики и ничего сверхъестественного. Она не разговаривала с духами и не предсказывала будущее. Но он с легкостью, совершенно несвойственной детям, рассуждала о самых сложных материях. Легко и непринужденна вела споры с учеными специалистами о вопросах, изучению которых они посвятили всю свою жизнь. У девочки прорезалась феноменальная память – она помнила все, что видела или слышала хотя бы раз, даже мельком или в раннем детстве. А ее способности к анализу, сопоставлению и интерпретации, как утверждал доктор Осипов, были просто феноменальными. Логические загадки любой степени сложности она решала быстрее компьютера. Причем, делал эта легко, играючи. Со стороны казалось, что это не требует от нее ни малейших усилий. Как будто она заранее знает все ходы и ответы. Оба ученых проводили с Ириной едва ли не все свободное время и без устали твердили, что она удивительный ребенок. На слове «ребенок» они делали особый акцент. Потому что именно особенности детской логики, порой парадоксальной, а зачастую так и вовсе граничащей с абсурдом, незашоренность ее разума устоявшимися академическими штампами и совершенно по-детски пренебрежительное отношение к любым авторитетам, позволяли Ирине делать потрясающие по своей глубине и значимости выводы, к которым не мог бы прийти ни один взрослый, будь он хоть двадцати пяти пядей вот лбу!
Удивительные способности девочки были главной причиной, по которой они решили умолчат кое о чем из того, что произошло с ними в тридцать четвертой зоне. Обмолвись они об этом - и милая девочка Ира превратилась бы в морскую свинку, запертую в одной из закрытых лабораторий Центра. Специалистов, которые так поступили бы с ребенком, трудно было бы осуждать – не просто избежать искушения и закрыть глаза на подобное чудо. Но Иринку и тех, кто успел к ней привязаться, тоже можно был понять. Так что, ребенок-феномен жил себе в детском секторе Центра вместе с остальными циковскими малышами, ходил в подготовительную группу и на людях старательно делал вид, что он такой же, как и все. Ну, разве что, капельку посообразительнее. И, надо сказать у Иры это неплохо получалось.
- Чем ты так занята, Ира?
- Рисую, - не отрываясь от своего, по всей видимости, чрезвычайно важного занятия, ответила девочка.
- А, можно поинтересоваться, что ты рисуешь?
- Дядя Витя попросил меня придумать игру, в которой нет никаких правил и конечная цель которой никому не известна.
- Ну, и как, получается?
Ирина отложила фломастер, придирчиво посмотрела на свой рисунок, недовольно наморщила нос и перелистнул страницу альбома.
- Пока что-то не очень, - сказала она и снова взялась за фломастер.
- А разве может быт игра без правил? – удивленно посмотрел на женщину Вадим.
- Я не знаю, - честно призналась Светлана. – У всех игр, в которые я когда-либо играла, были правила.
- Ир?
- Что?
- Что это за игра без правил?
- Когда вы с мальчишками бегаете друг за другом и делаете вид, что стреляете из игрушечных автоматов, какие у вас правила?
- Главное – не оказаться убитым.
- А, что для этого нужно делать?
- Все, что хочешь.
- Вот видишь.
- Что?
- У вас нет никаких правил.
Вадим задумчиво повозил ложечкой в вазочке с остатками мороженого. Он точно знал, что Ирка была не права. Когда они с ребятами играют в войну, у них есть правила. Только их так много и они такие запутанные, что объяснить их постороннему почти невозможно. Но, достаточно включиться в игру, и ты сам сразу все поймешь. Вот, подстрелят тебя пару раз, и сразу же станет ясно, что нужно делать, чтобы не оказаться раньше времени вне игры! Вадим все это прекрасно себе представлял, вот только ему никак не удавалось облечь свои мысли в словесную форму. Он и сам знал, что не мастак спорить. Уж с Иркой – и подавно. Эта хоть кого переспорит. Поэтому он решил подойти к вопросу иначе.
- Ир! Хочешь, я съем твое мороженое?
- Не хочу, - спокойно ответила сестра.
- А я все равно съем!
- Только попробуй!
- Съем!
Вадим потянулся к вазочке с мороженым.
- Даже и не думай!
Ирина ударила его по руке концом фломастера.
- А чего же ты тогда сама не ешь?
- Не хочу, вот и не ем!
- Мороженое портится!
- Нет! Мне такое больше нравится!
- Ты же все равно его не будешь есть!
Вадим снова потянулся к вазочке.
На этот раз Ирина перевернула фломастер и быстро нарисовал на запястье брата грустный смайлик.
- Дура!
- Вадим! - с укоризной посмотрела на мальчика Светлана.
- Тетя Света! –Вадим протянул Светлане руку с рисунком. – Смотрите, что она сделал!
- Сам дурак, - спокойно ответила на его претензии Ирина. – Не нужно было лезть.
- Тетя Света! Она обзывается!
- Первый начал!
- Ира!..
- А при чем тут я? – девочка обиженно надула губы. – Это мое мороженое. Так ведь? Хочу – ем, не хочу – не ем.
Светлана невольно улыбнулась.
При всей своей гениальности, Иришка все же оставалась самой обыкновенной маленькой девочкой. Она могла легко и непринужденно рассуждать о экзистенциальной сущности тающего мороженного и тут же, с той же самой легкостью, затеять свару с братцем, покусившемся на это мороженое.
- Вадим, если хочешь еще мороженого, нужно просто заказать.
- Я хочу ее мороженое, - Вадим сложил руки на груди и угрюмо кивнул на сестру.
- Какая разница?
- Потому что оно ее! А она его не ест!
- Странная логика, - не отрывая взгляд от рисунка, заметила Ирина.
- Сама такая! – не задумываясь над смыслом сказанного, на всякий случай парировал Вадим.
- В самом деле, Ира, - начала было Светлана.
Девочка пристально посмотрела на нее, отложила альбом с фломастером в строну, пододвинула к себе вазочку с мороженым и опустила ложечку в полурастаявшую массу.
- Вадим, ты будешь еще мороженое? – спросила Светлана.
- Нет, - обиженно насупился мальчик.
- Между прочим, это тоже игра без правил, - заметила Ирина.
- Что ты имеешь в виду? – посмотрела на нее Светлана.
- То, что мы сейчас делаем. То, что делаем каждый день, - Ирина двумя пальцами выловила из растаявшего мороженого печенье. – Мы знаем, ну, или, по крайней мере, догадываемся, что должны делать, хотя и не договаривались об этом заранее. И каждый пытается достичь некой цели, смысл которой не ясен ему самому. Ну, вот, скажите, тетя Света, зачем Вадьке понадобилось именно мое мороженое? Оно что, лучше другого?
- Оно твое, - буркнул в ответ братец.
- Пожалуйста! – довольно улыбнувшись, указала открытой ладонью на брата Ирина. – Что и требовалось доказать!
- Убери от меня свои руки, - угрожающе нахмурился Вадим.
- Ой, испугал! – насмешливо скривилась девочка.
Не вставая со стула, Светлана повернулась в сторону стойки и знаком попросила официантку принести еще одну порцию мороженого.
Кафе, в котором они сидели, находилось на пятом надземном уровне Центра, который неофициально назывался «Детским». Здесь же располагались учебные и воспитательные учреждения для детей персонала, спортивные залы, информотеки, виртуальные комнаты, игротеки – одним словом, все, что нужно для того, чтобы ребенок рос умным и здоровым. Соответственно, и кафе на пятом уровне было «Детским». И официантка отлично знала вкусы своих маленьких клиентов. Кроме Светланы с детьми, в кафе сейчас находились три семейные пары с отпрысками примерно того же возраста, когда происходит становление характера, а, следовательно, шум из ничего и ссоры по пустякам неизбежны.
Убедившись в очередной раз, что словами ему сестрицу не пронять, Вадим решил изменить тактику.
- Тетя Света, а где сейчас дядя Ян?
- Его группа сейчас в квесте.
- А, он скоро вернется?
- Я не знаю.
- Вот, когда он вернется, - Вадим, прищурившись, искоса глянул на сестру. – Он мне даст свой пистолет!
Ирина прекрасно поняла, что последняя реплика адресована персонально ей. И ответил, не задумываясь:
- Ага, так он тебе его и дает!
- А, вот и даст!
- Жди больше!
- Он обещал!
- Не ври!
- Обещал!
- Тихо! – решала урезонила спорщиков Светлана, увидев приближающуюся к столику официантка.
Девушка в голубом платьице и белой накрахмаленной наколке улыбнулась посетителям и поставила перед Вадимом вазочку с мороженым. Мальчик тут же ухватился за ложку.
- Вадим, - строго посмотрела на него Светлана.
- Спасибо! – паренек сразу понял, что от него требуется.
Ирина помешала ложечкой в вазочке с растаявшем мороженым.
- Почему исследование аномальной зоны называется квестом? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Я не знаю, - честно призналась Светлана.
- А я знаю, но не скажу, - ехидно прищурился Вадим.
Поскольку, держать язык за зубами он, в принципе, не умел, понятно было, что он сказал это только, чтобы позлить сестру.
- Может быть, потому что основная задача квестеров – поиск пакалей? – предположила Светлана.
- Я думаю, все дело в том, кто это название придумал, - Ирина отправила в рот ложку сладкой жидкости неопределенного цвета из вазочки. – Могу поспорить, что человек, решивший использовать этот термин, увлекался компьютерными играми.
- В компьютерных играх всегда есть правила, - с видом знатока заметил Вадим.
- Как правило, весьма примитивные, - уточнила Ирина.
- Зато – понятные, - не сдавался Вадим. – И еще, в них нельзя жухать!
- Можно, - Ирина снова взялась за фломастер. – Нужно только уметь. Любая игра подразумевает возможность нарушения правил. Поэтому, нужно всегда об этом помнить, если хочешь выиграть.
- И все же, я не понимаю, как можно играть в игру без правил, - с сомнением покачал головой Светлана.
- Очень просто, - в задумчивости глядя на свой рисунок, Ирина прикусила кончик фломастера зубами. – Назовите любое число от единицы до ста.
- Пятьдесят шесть, - не задумываясь, сказала Светлана.
- Пятьдесят семь, - тут же ответила Ирина. – У меня больше – я выиграла.
- Но это не честно!
- Почему?
- Потому что!..
Светлана умолкла на полуслове и задумалась. А, в самом деле, почему? Ведь, если нет правил, значит нет и нарушений. Значит, любые действия соперников вполне законны. Если не хочешь проиграть, будь готов ко всему.
- А, если бы я назвала число «сто»?
- Я бы сказала «сто один».
- Но ты предложила мне назвать число от одного до ста.
- Верно. Но для себя я никаких ограничений не делала.
- Давай предположим, что мы не знаем чисел больше ста!
- Хорошо. Ваш ход.
- Сто!
- Девяносто девять. У меня меньше – я выиграла.
- Но ведь у тебя меньше!
- В этот раз выиграл тот, у кого меньше. Не забывайте, у нас нет правил.
Светлана задумалась.
Ирина продолжала что-то рисовать в альбоме. Вадим ел мороженое и думал, как бы еще уесть сестру.
- Выходит, в игре без правил нельзя победить?
- Почему? Я же выиграла.
- Потому что, ты задавала правила.
- Не, тетя Света, - оторвав взгляд от рисунка, Ирина пристально посмотрел на сидевшую через стол от нее женщину. – Я определяла победителя.
- Значит, если победителя буду определять я, то и выигрывать все время буду тоже я?
- Не думаю.
- Почему?
- Тут есть один подвох.
- Какой?
- Не скажу.
- Почему?
- Потому что, тогда вы, действительно, будете выигрывать.
- Но мы ведь сейчас не играем!
- Зачем же вам тогда знать, как мне удается выигрывать?
- Просто ради интереса.
- Подумайте сами, тетя Света, – девочка вновь перестала рисовать. – Если у вас есть интерес, значит есть и стремление удовлетворить его. Верно?
- Наверно, - на всякий случай, попыталась уйти от прямого ответа Светлана. Но Ирина молча ждала от нее конкретики. – Да, конечно! Я хочу удовлетворить свой интерес!
- Ну, вот, - Ирина удовлетворенно кивнула. - А это и есть стремление оказаться в более выигрышном, по сравнению с другим, положении. Вы продолжаете играть, даже когда не задумываетесь об этом. А выигрывает тот, кто все время помнит об игре.
- Но это же невозможно!
- Как правило, невозможным называют то, в чем в данный момент нет необходимости. Не так давно невозможным казался персональный компьютер. Или – сотовый телефон. Вряд ли кто-то считал возможным наступление Сезона Катастроф. Когда люди поймут, что их выживание зависит от умения выигрывать в игре без правил, они этому научатся.
- Тетя Света, а как поживают ваши лохматики? – спросил Вадим, которому уже изрядно надоело слушать про то, в чем он ничего не понимал.
- Не лохматики, а пушистики, - улыбнулась Светлана. – Они чувствуют себя замечательно.
В Центре Крис Орсон устроил Светлану на работу в виварий. По сути, это был небольшой зоопарк, в котором содержались самые разные представители аномальной фауны, доставленные квестерами из зон. От мерзких, покрытых слизью чудовищ, до милых, забавных зверьков, вроде пушистиков, за которыми присматривала Светлана. Пушистики были похожи на созревшие и готовые разлететься во все стороны парашютиками с семенами соцветия одуванчиков размером с теннисный мяч. Одиннадцать пушистиков медленно парили в большом пластиковом кубе. Касаясь стен, они точно так же медленно отскакивали от них под противоположным углом и летели по прямой, пока не столкнутся с противоположной стеной. Или – друг с другом. Со стороны это было похоже на очень замедленный трехмерный пинбол. В ответ на неожиданный раздражитель, яркий свет или резкий звук, пушистики резко сжимались, превращаясь в крошечный белый шарик, размером с наперсток, и падали на дно куба. Должно было пройти десять-пятнадцать минут, чтобы пушистики успокоились и вновь поднялись в воздух.
Ученых пушистики интересовали необычайно. Специалисты до хрипа спорили о том, что они, собственно, собой представляют, растения или животных? Кто-то даже высказывал мнение, что пушистики - это удивительные симбионты, сочетающие в себе характерные особенности, как первых, так и вторых. Загадкой оставался полет пушистиков. Ошибся бы тот, кто подумал, что они парят на ветру – внутри куба воздух был абсолютно неподвижен. К тому же, полет пушистиков был не хаотичным, а упорядоченным, описываемый простейшей формулой из начального курса физики. Высказывались соображения, что пушистики вовсе не летали, а левитировали. То есть, каким-то образом компенсировали силу тяжести. Но, если так, то, следовательно, у них должен быть орган, отвечающий за левитацию. Если бы таковой удалось обнаружить, это стало бы одним из величайших открытий в истории человечества! Но, увы, все попытки ученых разгадать тайну полета пушистика вдребезги разбивались о стену неопределенности.
Думаете, это все?
Если бы!
Пушистики ничего не ели и не пили, но при этом оставались живыми и здоровыми. Как им это удавалось? Трудно поверить в то, что эти крошечные существа каким-то образом запасали огромное количество энергии, необходимой им для активной жизнедеятельности. Пушистики каким-то образом общались друг в другом. Как иначе объяснить тот факт, что в какой-то момент все, находящиеся внутри куба пушистики могли вдруг выстроиться в прямую линию и замереть на несколько секунд, только для того, чтобы затем вновь рассыпаться в разные стороны? Или – примутся прыгать вверх-вниз, как мячики? Или выкинут что-нибудь еще в том же духе? Даже, если это были всего лишь неразумные животные, вся жизнь которых была подчинена лишь инстинктам, они должны были каким-то образом общаться дуг другом для того, чтобы совершать подобные согласованные действия. За которыми некоторым даже мерещились признаки зачатка разума. Что если пушистики - это лишь фрагменты гештальт-организма с общим разумом? И проявлений его не заметно только потому, что пушистиков в кубе слишком мало?..
Одним словом, для ученых пушистики были клубком загадок. А детям, для которых порой устраивали экскурсии по виварию, они нравились просто как забавные существа, похожие на смешных и совсем не страшных игрушечных монстриков. Светлана присматривала за пушистиками и проводила несложные эксперименты по плану, составленному специалистами. По большей части ей доводилось проверят реакцию пушистиков на внешние раздражители – свет, звук, воздушные потоки, изменение температуры и влажности. Для бывшей продавщицы из маленького магазинчика работа была не только необременительна, но даже интересна. К тому же, кроме пушистиков, в виварии имелось множество других удивительных созданий, каких не увидишь ни в одном зоопарке мира. Если выдавалось свободное время, Светлана могла подолгу наблюдать за странными существами в пластиковых боксах. Одни из них занимались какими-то своими, совершенно непостижимыми для посторонних наблюдателей делами. Другие бесновались в своих узилищах, метались из стороны в сторону, бросались на стены, как будто всерьез рассчитывали вырваться на свободу. Третьи сидели неподвижно и, казалось, сами наблюдали за людьми, отделенными от них прозрачной стенкой. Светлана легко нашла общий язык с постоянными работниками вивария. Все они были, ну, или, по крайней мере, хотели казаться, приветливыми, доброжелательными и отзывчивыми. Ученые, регулярно наведывавшиеся в виварий, были, понятное дело, себе на уме. Как и полагается истинным служителем науки. Но к работника вивария они особенно не придирались, если те не манкировали своими прямыми обязанностями и в точности исполняли все их указания и предписания. Кто не давал покоя работникам вивария, так это служба охраны. Помимо еженедельных плановых проверок, в ходе которых инспекторы портили кровь работникам вивария, придираясь к любым мелочам, вроде табурета, стоящего в неустановленном месте, или личного планшета, оставленного на рабочем столе, сам руководитель службы охраны ЦИКа порой наносил нежданные визиты. И эта была уже форменная нервотрепка. Среди рядовых работников ЦИКа ходила даже шутка, что бывший полковник Рудин – его почему-то все так и называли, бывший полковник, - в силу физиологического дефекта участка мозга, отвечающего за обработку визуальной информации, не способен видеть ничего, что бы радовало глаз.
- Как твой рисунок? – спросила Светлана у девочки. – Получается?
- Это не рисунок, а игра, - уточнила Ирина.
- Да, конечно, - вспомнила Светлана. – Игра, в которой нет правил.
- И конечная цель которой никому не известна.
- Непростая, должно быть, задача, - с серьезным видом заметила Светлана.
- Да уж, приходится помучиться, – согласилась девочка.
- Ну, и на фига? – усмехнулся братец.
- Вадим! – строго посмотрела на мальчика Светлана. – Где ты нахватался таких слов?
- А, что? - удивленно вскинул брови паренек. – У нас в школе все так говорят.
- Бедность словарного запаса красноречиво свидетельствует о скудоумии, - со всей определенностью констатировала Ирина.
Из сказанного Вадим ничего не понял, но догадался, что его оскорбили. И решил ответит ударом на удар.
- Ты все врешь!
- Про что? – не поняла девочка.
- Про игру, которую ты рисуешь!
- Не говори ерунду, - как от комара, отмахнулась от брата Ирина.
Но тот упрямо продолжал твердить:
- Ты - врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
- Вадим! – попыталась остепенить его Светлана. – Скоро и твое мороженое растает.
- А зачем она врет? – с обидой в глазах посмотрел на женщину мальчик.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что, никто не знает, как играть в игру без правил, в которой никто не может выиграть!
- Скоро узнают, - пообещала девочка.
Проведя еще несколько линий, она откинулась на спинку стула, придирчиво посмотрела на то, что у нее получилось, удовлетворенно кивнула и с чувством выполненного долга отложила фломастер в сторону.
- Ну, как? – она подняла альбом и перевернула его, чтобы страница с рисунком была видна Светлане и Вадиму.
На белом листе были изображены несколько вписанных один в другой кругов с различными центрами. Самый большой круг был спрятан внутрь равнобедренного треугольника. Множество прямых линий и дуг пересекали лист во всех, кажется, возможных направлениях. По небольшим, оставшимся свободными участкам белой бумаги были разбросаны причудливые знаки и символы, большинство из которых не вызывали у Светланы даже смутных ассоциаций с чем-то знакомым. Но при этом странный рисунок чем-то приковывал внимание зрителя, не давал отвести взгляд. Светлана даже не знала, что и сказать. Вадим, и тот приумолк. Хотя, наверное, ненадолго.
А Ирина, похоже, и не ждала никаких комментариев.
- Это только черновой набросок, - сказала она.
Закрыв альбом, Ира отложила его в сторону и уже всерьез, со всей основательностью принялась за мороженое. Которое к этому времени окончательно превратилось в молоко с сахаром и сиропом.
Светлана искоса посмотрела на альбом, лежавший возле правого локтя девочки. Самой обычной девочки с необыкновенными способностями. В общем, она готова была поверить в то, что рисунок в Иришкином альбоме мог перевернуть и разодрать в клочья все существующие представления о сущности мироздании.
А, почему бы и нет?
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin