Эпизод написал: Морак Кальдерон, 25 февраля 2004
Разбудил Игоря предрассветный холод. Ёжась на седых от инея камнях, он запоздало пожалел о том, что не захватил то, что осталось от спальника. Через силу напрягая застывшие за ночь мускулы, Перетухин с трудом выбрался к устью пещеры.
Напрасно он напрягал глаза, пытаясь разглядеть Заброшенный Город через плотную пелену тумана. Минуту или две стоял так Игорь, вдыхая пропитанный влагой холодный воздух. Сообразив, что вокруг него в буквальном смысле носится драгоценная вода, Перетухин снова пожалел об оставленном спальнике.
Очень хотелось пить.
Выбора не было.
С тяжёлым стоном Игорь опустился на колени и аккуратно, стараясь не пролить и капли, выхлебал ближнюю лужицу. Вода была горькой и маслянистой.
- Змей! Зме-ей!
Вопли Фархада доносятся от входа в ангар. Тошнотворный – словно железом по стеклу – голос босса с лёгкостью перекрывает разделяющее нас расстояние.
- Змей!!!
Надо идти. Иначе эта туша явится сюда лично. И, чего доброго, собьет настройку ведущего герадина, над которой я бьюсь почти сутки.
Бросив последний взгляд на развороченное нутро бездорожника, я тяжело вздыхаю и выкатываюсь из-под машины.
Разговоры с шефом – не самое любимое моё занятие.
Оказаться снаружи после кондиционированной прохлады ангара всё равно, что получить удар под дых. О технике на Ээларе заботятся гораздо лучше, чем о людях… если они не туристы. Естественно, ведь эти странные беспомощные существа приносят нашей планете немалый доход. Простая экскурсия – с группой – в затерянный Город стоит приличных денег, о цене на экстрим-туры в самое сердце Кла-Пет я вообще молчу…
Что, я сказал: «нашей планете»? Извините, оговорился. Я такой же ээларец, как ты – охотник на мамонтов. Местные зовут меня «Змеем» из-за татуировки…
Вообще-то это дракон. Огромный, разноцветный, обвивающий всё моё тело: рогатая и клыкастая голова смотрит на тебя с плеча; шея, плавно перетекающая в туловище, струится вдоль спины, две пары радужных крыльев обнимают лёгкие и почки, вилорогий шипастый хвост стремится ниже… Всё остальное во мне – рост, вес, фигура, стрижка – вполне обычно. Ах да: ещё провалы в памяти. Но это уже моё личное дело.
На помосте перед ангаром, под огромным полосатым тентом восседает живая гора – единственный и неповторимый Фархад, шеф, босс, патрон и прочая, и прочая. Рядышком пристроился Док: тощий как жердь, с дотемна выдубленной солнцем и ветрами кожей. Оба деловито уничтожают плов – маленький такой казанчик, литров на десять – и Док, похоже, объедает шефа.
И куда только это у него всё девается? На патрона взглянешь разок, и сразу становится ясно: любит человек покушать. Особенно сладенькое, печёное и жирненькое. У Дока же не в коня корм, хотя лопает он побольше шефа. Вот и сейчас наворачивает плов за обе щеки, всё лицо в сале, на такой-то жаре… бр-р!
Хотя какая сейчас жара? Солнце даже в зенит не вошло.
С третьим человеком я иногда виделся. И всегда поражался его высокомерию. Казалось бы – ну кто он по сути дела? Дорогой холуй, которому платят за то, чтобы он облизывал туристов со всех сторон. Впрочем, Хамиду моё мнение по барабану.
А теперь, видно, жизнь заставила. Припёрся и стоит, умоляюще склонив голову. Молчит, сверкая глазами… Похоже, патрон его даже не выслушал. Меня дожидался, что ли? Или просто действует согласно неписаным ээларским установлениям, в которых я так и не научился разбираться?
В любом случае – щёки у Фархада обвисают весьма многозначительно (уж лицо-то шефа я изучить успел). Подыгрывая ему, я молча достаю из переносного холодильника банку пива и, не торопясь – словно только за этим и шёл – осушаю сосуд с благословенным напитком.
Безалкогольным. Практически все ээларцы – мусульмане.
К тому времени, когда жестянка из-под пива оказывается в мусорном баке, Хамид не выдерживает и начинает вещать. Патрон доволен этим, а гость нервничает и практически орёт всем нам в уши. Привык на базе персоналом командовать.
- …третьего дня у нас турист потерялся. Собрался на десять дней в Кла-Пет – и пропал. Уж мы его искали-искали…
- Нашли хоть чего-нибудь? – Спрашиваю я, не обращая внимания на яростный взгляд шефа.
- Нашли, – кивает Хамид. – И палатку нашли, и пылеход нашли… Всё – целенькое, как только что из упаковки…
Я недоверчиво хмыкаю. Да чтобы менеджер «Южного Грома» выдал кому-нибудь новое снаряжение? Он вам не католик какой-нибудь!
- Новое, новое… Только что с испытаний вернулось…
Это значит, что оборудование уже порядком угваздано сливками местного общества. В самом деле – зачем покупать дорогое снаряжение за свои кровные, если можно взять взаймы у Хамида? И расплатится услугой… а менеджер всякий раз твердит проверяющим: мол, пустыня, Кла-Пет, знаете ли, ураганный износ…
- Значит, всё бросил и ушёл, – не спрашиваю, а утверждаю я. – Без воды и еды, без карты, палатки и спальника.
- Даже камеру свою оставил, – кивает Хамид, – дорогущая…
- Ладно, поищем твою заблудшую овечку, – небрежно роняю я. Шеф уже не просто сверкает глазами – он пыхтит, как выкипающий чайник, обещая мне все кары небесные за такое самоуправство. Лицо менеджера, напротив, начинает приобретать хорошо знакомое всем снисходительно-высокомерное выражение. Как будто Хамид только что получил приглашение явиться живым на небо, написанное лично архангелом Джабраилом. Мыслями он уже весь там…
И тут я роняю его на землю:
- Полетишь с нами, покажешь, где этот растяпа бросил снаряжение.
Док откровенно хихикает: лицо у Хамида удивлённое-удивлённое. Менеджер явно собирался обойтись устным распоряжением, а придётся тащиться в пустыню, словно мальчику на побегушках. Конфуз, однако.
Шеф одобрительно хмыкает мне вслед.
Вторая машина в ангаре – снежно-белый вертолёт с печально обвисшими лопастями. Флаерами наша служба не пользуется. Тяжёлые машины, неповоротливые. Годятся скорее как транспорт, а не для поисковых работ. Большая часть выездов совершается на бездорожнике, том самом, в чьих потрохах я только что возился. Так что наш юркий летун скучает в одинокой прохладе ангара.
Бедняга…
Сменить робу механика на форменный комбинезон – плёвое дело. Минуту спустя появляется Док, ковыряющий в зубах (варанье мясо в плов положили, что ли?) и грустный менеджер. Вертолёт распахивает двери не сразу, словно не веря своему счастью. ИскИн дважды сбивается на пустяковом докладе… Застоялся.
Из ангара мы выплываем своим ходом, задумчиво перебирая лопастями. На флаере так не выползешь – обязательно заденешь что-нибудь. Фархад, вплотную занявшийся остатками плова – не пропадать же добру! – машет сиятельной ручкой. Я добавляю оборотов и вертолёт отрывается от земли.
Круг, чтобы вскарабкаться ввысь по выцветшей небесной лазури. Над ангаром, на гибком шесте, выгоревший флаг остервенело бьётся на поднявшемся ветру. Полотнища не разглядеть – но я знаю, что когда-то оно было ярко-оранжевым, с сине-белой розой ветров в центре (символом Службы Спасения). Яростное ээларское солнце не пощадило все краски, кроме синей. И теперь на ветру полоскается какой-то уродливый крест.
То, что медлительный пылеход одолевает за три дня, а флаер – часа за четыре, вертушка проглатывает за час. Я веду машину, ИскИн роется в информационной сети, пытаясь выдоить из собратьев по разуму хоть каплю полезной для нас информации. На заднем сиденье Док допрашивает Хамида. С пристрастием.
- Как же вы его отпустили? – Сокрушается врач и мой напарник. – Он же чисто кабинетный червяк! Такому ногу сломать проще, чем улицу перейти!
- Так мы ж ему полный пакет выживания выдали! И карту!..
- А он взял и начихал на вашу карту, – в голосе Дока смешались мёд и змеиный яд, причём яду больше. – Подумал, что пустыня – парк на его родине, где за каждым барханом туалет и автомат с газированной водой…
Я хмыкаю: Ээлар далеко не парк. Это только сначала кажется, что вся суша – один большой Аравийский полуостров. Привычный и обжитый. На самом деле здесь хватает и хищников, и неизученных мест. Тот же Заброшенный Город. Ещё никто не рискнул остаться там на ночь. Экскурсии организуют так, чтобы убраться до наступления сумерек. Разумеется, туристам рассказывают разные байки, не имеющие ничего общего с реальностью.
Но самое странное место – окрестности сфинкса, или, как его здесь называют, Песчаного Льва. Обточенная ветрами скала возвышается над абсолютно ровным участком. И это почти в сердце пустыни, где барханы вздымаются на десятки метров в высоту! Но, похоже, ещё не родилась та песчаная буря, которая сможет засыпать Льву хотя бы лапы.
- Как же вы отпустили его одного, без инструктора? – спрашивает Док.
- Сам захотел, – бурчит менеджер. - Большой любитель одиночества.
- С камерой?..
- Угу…
- Что же он камеру свою бросил?
От дальнейшего измывательства Хамида спасла посадка. Я специально опустил вертолёт подальше, чтобы ветер не замёл оставшиеся возле лагеря следы. Но оказалось, что старался я напрасно: у брошенного пылехода уже потоптались все, кому не лень. Одинокую машину окружал изрытый ногами песок. Следы туриста давно потерялись в этом хаосе.
Док помянул недобрыми словами шайтана, замутившего разум персоналу базы.
- Мы же оставили всё, как было, – удивился менеджер нашему недовольству. – Ничего не стали вывозить – специально, чтобы вы могли осмотреть… э-э… место происшествия.
- Какого происшествия? Что бы тут ни случилось – все следы уже затоптали!
- Не кипятись, Док. Всё они затоптать не могли… Хамид, почему твои люди решили, что турист всё бросил и ушёл?
- Э-э… ну так следы.
- Какие следы?
- В сторону пустыни.
Мы с Доком вышли за пределы изрытого песка и, обойдя пылеход, наткнулись на цепочку ямок. Проверили направление по карте. Сомнений быть не могло: турист пошёл к Заброшенному Городу. Пешком.
И чем его туда поманило?
- Хамид?
- В чём дело, Змей?
- Экскурсии в Заброшенный Город уже были?
- Ну… да.
- И никто там к ним не прибился?
- Как это?
Я тяжело вздыхаю. Спроси я Хамида о курсе ээларской таньги по отношению к галактическому кредиту – он сообразил бы намного быстрее.
- Как-как… что будет, если к гиду подойдёт человек и спросит: «можно мне с вами»?
Ээларец теребит чисто выбритый подбородок:
- Гид сильно удивится. Вернётся – долго рассказывать будет.
- А человека с собой возьмёт?
- Зачем? Он же за экскурсию не заплатил!
В этой фразе – весь Ээлар… и ничего с этим не сделаешь.
- Хамид, а ты не слышал таких разговоров?
Он только удивлённо пожимает плечами: при чём здесь это?
- Я к тому, что ваш потерявшийся турист мог прибиться к какой-нибудь экскурсии.
- Не мог, – заверяет меня менеджер.
- Почему? – Такая уверенность вызывает смех, несмотря на то, что речь идёт о человеческой жизни. – Он один, без снаряжения, без воды. Неужели ему не помогут?
Лицо Хамида приобретает задумчивое выражение. Эта идея ему явно в новинку. Что уж говорить о каком-то гиде, который и шагу не сделает без слова начальства или ощутимой денежной суммы.
Мы занимаем привычные места в прохладном салоне вертушки. ИскИн любезно соединяет менеджера с «Южным Громом», тот распоряжается насчёт вывоза оставленного туристом снаряжения. На одном из экранов проплывает панорама песков с выделенной красным цепочкой следов. Ориентируясь по ней, мы добираемся до Заброшенного Города, утопающей в песке скальной громады. Я с удивлением замечаю на удивление ровные устья пещер, расположенные ярусами.
И никаких следов цивилизации – за исключением мусора, конечно.