Кто такой читатель, не мне вам рассказывать, — все мы в той или иной степени читатели. Писателей значительно меньше, но что это за тип такой, вроде бы тоже всем понятно. Писатель и читатель связаны между собой так же прочно, как сиамские близнецы, — куда один, туда и другой. Читатель потребляет тексты, производимые автором, автор же, в свою очередь, получает возможность продолжать свой труд только в том случае, если читатель готов его оплачивать. Разорвется связь, и оба рано или поздно погибнут. Читатель продержится какое-то время, перечитывая старые, хорошо знакомые тексты. Но при том, как много книг написано со времен Гомера, читатель все время требует чего-то нового, созвучного времени, его собственным настроениям и чаяниям. Писатель тоже будет убеждать себя, что пишет для вечности, и когда-нибудь все вышедшее из-под его пера непременно прочитают. Тут можно вспомнить времена перестройки, когда только и разговоров среди писателей было о том, что дайте нам свободу и мы вам выложим столько шедевров, скопившихся в письменных столах за годы советской цензуры, что мало не покажется! Свободу печатать все, что угодно, вплоть до порнографии, предоставили. Шедевров новых почему-то не появилось. Ни тех, что прятали в заветных письменных столах, ни тех, что могли бы написать, пользуясь полной свободой, былые лауреаты и орденоносцы. Выходит, что каждый автор работает только для своего времени, оставаясь актуальным до тех пор, пока он это время чувствует и понимает. Стоит только писателю выпасть из потока времени, как, почувствовав фальшь, которую, может быть, даже сам автор не ощущает, читатель, откажется от него. Лишь единицы из залежей книг, осевших по библиотекам, могут оказаться востребованными после того, как сойдет с арены жизни создавший их автор, а следом за ним и его читатели.

Тут, казалось бы, самое время воскликнуть: Друзья мои! Прекрасен наш союз! — и вместе поднять бокалы, дабы выпить за процветание отечественной литературы!

Ан, нет. Что-то не укладывается в аккуратную и, казалось бы, устраивающую обе стороны схему.

Давайте попробуем начать заново. Итак. Автор — пишет, читатель — читает. Что здесь неверно? В чем ошибка?

Прежде, когда книга была чем-то большим, нежели просто регулярно выбрасываемым на прилавки товаром, читатель постоянно рос, дотягивая себя до уровня каждой новой прочитанной книги. Сейчас, в полном соответствии с законами рынка, конфликт между товаром и потребителем легко решается в пользу последнего. А забракованный товар подлежит замене.

Сегодня это уже не тенденция даже, а железное правило, которому следуют если не все, то очень многие издательства. Расчет на неприхотливого читателя, считающего себя интеллектуалом только потому, что книгу в руках держит, полностью себя оправдал. Даже те, кто не так давно издавали «Бойню номер 5», сегодня с упоением тиражируют «Базу 24». По сути, издательства перестали выполнять роль посредника между читателем и книгой. Вместо того чтобы предлагать, а может быть даже и навязывать читателю литературу, они вежливо интересуются «Чего изволите?». А потребитель хочет хот-догов, гамбургеров и картошки по-французски. Принцип фэст-фуда оказался применим и к книжному рынку. Цивилизованная книготорговля, когда читателю предлагается весь спектр литературы, вытесняется фэст-буком. Книги продаются прямо на улице, с лотков, как горячие сосиски. Остывшие идут в переработку — под нож. Еда и книги на скорую руку!

В то время как издательства радуются высоким темпам продажи, сиамские близнецы травят друг друга отходами собственной жизнедеятельности. Читатель на удивление быстро привыкает к прямолинейным, бессмысленным историям, написанным корявым, но зато общедоступным языком. Лучшая книга — покет, который можно проглотить за две-три поездки в метро. Писатель понимает, что для того, чтобы иметь возможность публиковаться, он должен ориентироваться на читателя очень среднего уровня. Ниже среднего, — еще лучше, но это уже не у каждого получится, к такому письму нужно иметь призвание. Сериалы устраивают обе заинтересованные стороны. На пару же наши сросшиеся всем, чем только можно, близнецы изо всех сил тянут вниз планку оценки писательского мастерства.

Происходящий процесс вполне устраивает издательства, поскольку позволяет без особого труда под видом литературы скармливать читателям суррогат. Но боюсь, что дальнейшая игра на понижение приведет к летальному исходу. Как в индийском кино — в конце умерли все.

19 апреля 2004 г.

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin