А.К. Что-то вроде резерваций, огражденных по периметру?
С.П. Называйте такие районы как угодно. Резервации, академгородки, монастыри, закрытые научно-исследовательские центры, силиконовые долины, космопроектные полигоны, овокантрии, экзархаты. Суть дела в другом. В том, чтобы несколько поколений представителей европеоидных этногрупп с молодых лет получали возможность развиваться не в олигофренических условиях «свободного рынка», а в условиях полной раскрепощенности духа и интеллекта. Тогда они смогут беспрепятственно развивать в себе и применять на практике способности, которыми наградила их природа. И, прежде всего — свои особые способности в сфере научно-технического творчества. И будьте уверены, через полвека мощь земной техногенной цивилизации возрастет на порядок. Подчеркиваю — техногенной! А еще через сто лет белая раса уже сумеет жить и работать во Внеземелье и, в конечном итоге, трансформируется в расу косменов. На первом этапе она будет состоять из нескольких больших космогрупп «специализированных» косменов — орбиталистов, селенитов, пространственников, марсианских колонистов. Включая сюда, конечно, и ту часть «оседлого» населения Земли, которая будет вовлечена в процесс наземного технопромышленного обеспечения космической экспансии.
А.К. Что ж, такое развитие событий было бы в интересах всех землян. С одной стороны, в новых условиях полиглобализма белая раса сохранит во Внеземелье свой природный ресурс — способность совершенствовать техногенную цивилизацию. С другой — монголоидная и оранжевая расы унаследуют освободившиеся вожделенные для них пространства в Северном полушарии. И начнут уже без помех строить на свой вкус какое-то новое мировое общество, основанное на буддистско-мусульмано-синтоистско-индуистских традициях. То есть ментальность оставшегося на Земле населения будет доведена до уровня, о котором они сейчас мечтают, и расовые конфликты, даст Бог, прекратятся. Возможно, даже сохранится несколько белорасовых анклавов, или хотя бы общин. В известном романе о будущем Земли и Внеземелья — я имею в виду Ваш фантастический роман «Волшебный локон Ампары» — такие анклавы названы экзархатами. И это логично. Надо полагать, не все земляне белой расы захотят стать косменами — кто-то предпочтет менее надежную, но зато натуральную в экологическом смысле самоизоляцию в экзархатах.
С.П. Большинство белорасового населения захочет точно. Захотят прежде всего большинство дальновидных европеоидов — их явно не будет устраивать перспектива стать правоверными кришнаитами, синтоистами, мусульманами, буддистами. Захотят так называемые ашкенази, европейские евреи. Их двухтысячелетняя ассимиляция в различных европеоидных этногруппах не прошла даром — теперь отличить их от автохтонных европейцев уже невозможно. Но главное — они практически неотличимы от европеоидов по вкладу в развитие тенхногенной цивилизации. То же самое можно сказать о некоторых современных европейских тюрках. Этнически они малоотличимы от европеоидов, и их долевое участие в делах развития техногенной цивилизации неоспоримо. Особенно это касается башкир, а также поволжских, центральнороссийских и польских татар. Их предыстория любопытна. Когда-то, в незапамятные времена, в местах достаточно плотных контактов европеоидной и монголоидной рас появились многочисленные метисированные этногруппы. Потомков этих людей их соседи стали называть тюрками — по наименованию некогда могущественного Тюрского каганата, возникшего вдруг на Алтае. Метисации тюрок, продолжавшиеся тысячи лет в ареалах обитания скифов и славян, этнически еще более сблизило их с европеоидами. Думаю, следующие двести лет такого рода метисации сблизит славян, башкир и татар до полной неразличимости. Судя по всему, будущая космораса без такой восточноевропейской этнической составляющей не обойдется.
А.К. Да, башкиры и татары по всему комплексу ментальных и расовых показателей уже сейчас куда ближе к европеоидам, чем к монголоидам. А, кроме того, они начинают ощущать затылком горячее дыхание центральноазиатской монголоидной расы, которая давно готовит себя на главную роль в предстоящей смене населения на российских просторах. От Охотского моря до Волги...
С.П. До Днепра. Сейчас многих европеоидных политических лидеров на евразийских просторах от Владивостока до Киева начинают одолевать мрачные предчувствия на сей счет. Если бы у лидеров хватило политической воли просчитать эти свои предчувствия с перспективой на полвека вперед, они, ужаснувшись, точно не стали бы вести либеральные игры с бредовой идеей официально пригласить на сибирские и восточноевропейские просторы желторасовую миграцию. Половодье мигрантов и без того уже размывает плохонькие защитные дамбы во всех среднеазиатских и европейских странах без разбора. Тут надо смотреть правде в глаза, иначе шанса получить отсрочку будущей катастрофы на два века у белой расы просто не будет... Кстати сказать, в перенаселенной Центральной Азии давно уже бытует взгляд на Сибирь как на временно занятую чужеземцами часть Поднебесной. Более того, мне доводилось слышать, что некоторые мечтательные особи из числа желторасовых мигрантов в нашей стране, то ли ёрничая, то ли всерьез называют вожделенное для них пространство между Волгой и Днепром «провинцией Эгохуа». Не знаю, может быть, так называли монголоиды средневековую Русь во времена кровавой бытности здесь хана Батыя. Или это новый монголоидный термин...
А.К. Слово «провинция» тут настораживает.
С.П. В том-то и дело. Что-то я никогда не слышал о какой-нибудь «провинции» в какой-либо из монголоидных стран, где бы среди этногрупп желторасового населения имел место быть хотя бы маленький европеоидный анклав. Там, где появляются монголоиды, автохтонное население любой другой расы быстро исчезает. Взять, к примеру, острова и тихоокеанские побережья Восточной и Юговосточной Азии. Я имею в виду тихоокеанские районы от Камчатки до Филиппин, включая Курилы, Японию, Тайвань. В доисторическое время население этих районов было сплошь негроидным. Но едва туда проникли центральноазиатские монголоиды — чернорасовое население практически полностью исчезло. Сейчас от автохтонного негроидного населения Восточной Азии остались всего лишь два-три миниатюрных анклавчика потомственных негроидов, сильно ассимилированных монголоидами. Это несколько тысяч айнов на японском острове Хоккайдо и примерно столько же аэта на Филиппинском архипелаге. Подумайте только: несколько тысяч на фоне сотнемиллонных масс! Этого нельзя замалчивать. Белорасовому населению нашего Дальнего Востока и Сибири полезно знать, что именно их ожидает в скором будущем при появлении легализированных желторасовых мигрантов.
А.К. Прямо мороз продирает по белой коже от такого прогноза!..
С.П. У Вас другой прогноз? Интересно было бы послушать.
А.К. Другого нет. Общая картина этномиграционных особенностей современного мира очень жестко подсказывает: другого и быть не может... Однако давайте вернемся, если не возражаете, к нашей космической теме. Вопрос: не маловато ли этнических компонентов в составе будущей косморасы? Согласно Вашему прогнозу, в состав «небожителей» войдут сильно поредевшие этногруппы европеоидов, ашкенази, часть тюрок...
С.П. Других этнорасовых компонентов в составе космопоселенцев первой волны по логике быть не должно. Ибо это попросту не реально. Ну, может, примкнет какое-то количество... Из тех, конечно, кто будет иметь соответствующую трудовую подготовку научного или технического профиля. Но вряд ли это количество будет достаточно ощутимым.
А.К. А каких-либо... гм... недемократических этнорасовых ограничений в комплектовании состава первой волны не предвидится?
С.П. Ограничений здесь вообще быть не может. Только самоограничения. В космосе этнорасовая ситуация будет складываться совсем не так, как складывалась на Земле. Планета имеет ограниченные ресурсы, ограниченное пространство. Поэтому населению становится тесно на своих исторических территориях, и неизбежно начинается передел чужих территорий, которые тоже ведь не резиновые. Во Внеземелье подобных ограничений нет и на тысячи лет вперед не предвидится. А работы по обустройству жизни там столько, что понадобятся миллиарды и миллиарды умелых рабочих рук и соответственно сообразительных голов. Для Внеземелья совершенно не важно, каким расам принадлежат эти руки и головы, но принципиальное значение будут иметь трудовая специфика и профессиональные характеристики их обладателей. Возьму на себя смелость перефразировать Михаила Афанасьевича Булгакова: на космодромах запретного шлагбаума не будет — он будет только в головах.
А.К. Понятно. Во Внеземелье предстоит масса технически сложных математически точных работ по проектированию, сборке, отладке и эксплуатации высокотехнологичных космических устройств и сооружений. Для этого мало уметь замечательно танцевать, трудолюбиво возделывать землю, искусно гадать по линиям левой руки, выгодно торговать, мастерски играть в го или нарды...
С.П. Вот поэтому мастеров таких профессий и калачом во Внеземелье не заманишь. По крайней мере — на первом этапе его обживания. Много позже они там, конечно, начнут появляться. Постепенно, ощупью. Попривыкнув, найдут там какой-то свой ареал обитания, определят круг интересных для себя занятий. Сейчас трудно представить себе, как и за счет чего они там приживутся и что из этого выйдет. Но для потомков полиглобальной косморасы дела и заботы Ближнего Внеземелья уже потеряют свою актуальность. К тому времени молодое поколение косменов уже будет готовиться к массовому переходу на уровень полиастральный. Это будет началом освоения новых звездных систем.
А.К. И прости прощай старое доброе Солнце! На долгие годы... Ностальгию будут утолять только в очередном отпуске на одряхлевшей и одичавшей во многом Земле... Это я снова ощупываю сюжетное острие Вашего фантастического романа «Волшебный локон Ампары». Идея романа содержит в себе немало тревожного — из того, о чем мы сейчас говорим. Где-то там, среди звезд, угадываются первые успехи упомянутой Вами астральной косморасы.. А земная цивилизация, временно замкнутая сама в себе, показана в романе в стадии угасания. Однако Земля как планета все еще производит сильное впечатление — «нарядная, пестрая, яркая, как цыганская песня», и косменам-отпускникам есть тут на что поглядеть. Но с другой стороны, эта планета, бывшая моноглобальная обитель их предков, уже опустошена морально и нравственно, истерзана внутренними распрями. Небольшая часть ее населения — здравомыслящая — ждет не дождется помощи от астральных косменов. Другая, напротив, этому яростно сопротивляется. Большинство же, как и во все времена, почти безразличны ко всему происходящему и стараются ни о чем таком не думать. Даже земные философы, руководители школ выживания, больше похожи на мистиков и шаманов, чем на ученых. Есть среди них единицы, обладающие эффектными экстрасенсорными способностями, остальные — в простое. Мало кто из них вообще способен распознавать в окружающем их мире странные знамения нового времени. Изображенный Вами космен, оказавшись в отпуске на Земле, вполне отчетливо сознает, что она, увы, заповедник с угасающей цивилизацией. Но ему не очень понятно, каким образом может помочь планете молодая и в технологическом смысле мощная полиастральная цивилизация, если на Земле доминирует политика неприятия всего нового и тактика отчуждения... Хочется сказать: этим романом Вы проложили заметную борозду в поле, которое еще ни один писатель-фантаст не пахал.
С.П. Спасибо. Однако, по моим наблюдениям, не все читатели поняли, куда обращен идейно-ситуационный вектор моего романа. Для среднестатистического читателя «Волшебный локон Ампары», боюсь, остался чем-то вроде тайного уравнения со многими неизвестными. Хвалят роман, восторгаются, но главного там зачастую не понимают. Я все пытался раскумекать, в чем тут дело. Автор ли не дописал чего? Читатель ли чего-то не улавливает?..
А.К. Да все очень просто! Среднестатистический читатель уже приучен к предельно облегченному восприятию простецких, как блины, фантбоевиков. И оценку им дает предельно простецкую — «клёво!».
С.П. Это огорчает. Я как писатель, уважающий читателя, считаю «лобовую» подачу идеи произведения чем-то неприличным. Предельно «разжеванной» идеей автор, по-моему, оскорбляет думающего читателя. Любой нормальный читатель просто побрезгует это глотать.
А.К. Большинство читателей уже не брезгует. Большинство теперь не склонно жевать самостоятельно — глотает готовенькое. В наше время так воспитано... в прямом и переносном смысле этого слова... уже два-три среднестатистических читательских поколения. Многие писатели-фантасты заприметили эту нарастающую в читательском мире склонность к примитивизму и уже вовсю эксплуатируют ее. Используя новый modus vivendi, переходят на фантконвейер ради заработка и гонят почем зря псевдолитературную туфту. Чего, дескать, теряться — пипл все схавает!..
С.П. Печаль в том, что "хавает«-то в основном «пипл» молодой, с неустоявшимся вкусом и полудетским характером. Примитивизм вкуса молодых людей задерживает развитие их мозговых извилин. И с возрастом таким вот нашим парням довольно трудно выходить из инфантильной стадии — очень долго они не в состоянии стать настоящими мужчинами, не могут принимать на себя обязанности «не мальчика, но мужа». Лично мне доводилось наблюдать уже довольно великовозрастных мужей, с удовольствием просматривающих малявочные мультфильмы типа «Спокойной ночи, малыши». Выражение их лиц в момент просмотра, надо сказать, впечатляет... Я уже не говорю об увлечении студентов детскими компьютерными «стрелялками». Во всех сферах современного псевдоискусства культивируется поведенческий примитивизм под девизом «Бери от жизни все, не дай себе засохнуть!». Кстати будет сказать — очень вредный для здоровья и карьеры девиз. В результате, мир современных европеоидов обрастает проблемами самого губительного свойства. Подорванное здоровье. Интеллектуальный регресс. Аномально низкая рождаемость. Непрочность молодых семей. Резкое снижение профессионализма во всех, без всякого исключения, областях общественно полезной деятельности... Итак, либо спасение техногенной цивилизации надо начинать сейчас прямо отсюда, либо надо принимать как неизбежность смену населения в Северном полушарии и уже не ломать по этому поводу копий. Выбор за молодежью.
А.К. Вы уверены, что она сделает правильный выбор?
С.П. Современность бросила нашим молодым людям беспрецедентный по наглости вызов. Ответ молодежи на этот вызов должен быть правильным. Иначе ей и нам придется махнуть рукой на все... В том числе и на фантастику.
А.К. Если под словом «фантастика» иметь в виду продукцию фантконвейера — мах руки тут уже состоялся.
С.П. Согласен. Фантконвейер — это почти стопроцентная гарантия деградации молодого писателя. У литератора-профессионала еще есть какие-то возможности и умение для манёвра между бездушием фантконвейера и одушевленностью личного творческого опыта, приобретенного в сфере иного ментального быта. А вот молодых и зачастую потенциально талантливых литераторов фантконвейер буквально губит на корню. Жаль...
А.К. Да, потенциально талантливых жаль. У молодого участника фантконвейерного производства быстро закрепляется уже практически неодолимая привычка пользоваться в литературной работе языковыми штампами, готовыми сценарными блоками, сюжетными трафаретами. Свежей выдумки недостает? Да и черт с ней! Новых идей не хватает? А, бог с ними, тут думать особенно некогда!.. Тем более что очередной роман должен непременно заканчиваться фразой «Продолжение следует». В нескончаемой гонке за количеством забываешь не только о качестве, но и своем добром имени.
С.П. Ну что на это ответить, Алексей.... Конечно, Вы правы. Там, где возникают условия для подмены искусства ремесленничеством, культура писательского труда резко снижается. А это в свою очередь снижает читательский уровень культуры восприятия мира — ведь кругозор писателя-ремесленника скуден. Возьмите какую ни попадя сошедшую с фантконвейера книгу — и Вас почти наверняка поразит в этой книге слабость авторских знаний практически во всех сферах современного бытия. И даже не всегда понятно, почему это так. Он, автор, ведь где-то же учился, работал, прежде чем взяться за перо! Однако, знакомясь с его текстом, ощущаешь какую-то унылую пустоту... Я уже не говорю об отсутствии всякого присутствия элементарной начитанности. Из-за этого текст просто неинтересен. Его автор совершенно не в состоянии претендовать на роль собеседника — с таким автором скучно.
А.К. Когда я знакомлюсь с текстами некоторых нынешних авторов, у меня складывается впечатление, что книг они вообще не читают — только фильмы смотрят. Их тексты построены по принципу киносценариев: эпизод — монтажная склейка — следующий эпизод. Многие берутся писать о том, чего не знают вообще, или знают лишь понаслышке. На специфику жанра, как им кажется, можно все списать. Любую чушь, высосанную из мизинца левой руки. И даже свою безграмотность!.. Мне кажется, что проблему создали в том числе и книгоиздатели, которые свели все, что пишется, под одну вывеску «Фантастика» и даже стали экономить на зарплате литературных редакторов. В западных книгоиздательствах литературная фантастика и «трэшевое» чтиво четко разграничены. Там литература ужасов, мистика, фэнтези, сайнс фикшн существуют как самостоятельные и самодостаточные жанры. Никому не придет в голову публиковать под маркой «фантастика» роман о вампирах или мертвяках. Ни один издатель не станет выпускать «трэш» в твердой обложке. У нас же все свалено в одну кучу, и выудить из нее что-то стоящее можно только в том случае, если знаешь имена, на которые можно ориентироваться. Наш читатель находится в полной растерянности. Вот куча книг под общим грифом «фантастика» — выбор превращается в лотерею...
С.П. ...Иногда — в опасную для жизни лотерею. Ну, с книгой все-таки проще. Пробежал глазами страницу-другую — и уже ясно, с чем и с кем имеешь дело. А вот с фантфильмами, если берешься смотреть наугад, дело обстоит сложнее. Случается, полчаса потеряешь, пока за мишурой спецэффектов не уловишь, что фильм — пустышка. Бывает досадно. Я привык ценить свое время.
А.К. Кстати о кинофантастике. Два ваши романа, «Акванавты» и «Лунная радуга», были экранизированы. Каково было Ваше участие в работе над фильмами?
С.П. Я принимал участие в работе над сценариями обоих фильмов. Но сценарии столько раз переделывались, что в конечном итоге от меня там мало что осталось.
А.К. Самому Вам фильмы нравятся?
С.П. Зрителям фильмы нравятся. У автора произведения, которое послужило основой сценария, отношение к фильму почти всегда двойственное. По одной простой причине: это вроде бы его произведение и вроде бы совсем не его. Станислав Лем тоже не был доволен экранизациями своих произведений. По той же причине. Мне известно, что фильм Тарковского его сильно расстроил.
А.К. Адекватно переложить литературное произведение на язык кинематографа задача, наверное, невыполнимая.
С.П. Конечно. Режиссер с самого начала видит чужое произведения совершенно в ином ракурсе. Читая роман, он по опыту своему знает, что из этого романа можно перевести на экран посредством съемочной камеры, а чего нельзя. Это уже его личная творческая лаборатория, весьма и весьма непохожая на писательскую мастерскую. Поэтому, бывает, фильмы получаются лучше, значительнее их литературной основы, а бывает — наоборот. Основываясь на своем мосфильмовском опыте, я могу дать писателям-фантастам дельный, на мой взгляд, совет: если ты «продвинутый», интересный своим читателям прозаик, никогда не соглашайся так или иначе участвовать в создании сценария. Ни под каким предлогом. Это годы потерянного времени. У меня, к примеру, кинематограф «съел» два с половиной года, очень пригодившихся бы мне для творческой работы в сфере литературной фантастики. Рациональнее всего поступать так: отдал свое произведение кинематографистам — и до свидания на премьере! Если попросят проконсультировать в чем-то или съездить на съемки — сделай это для пользы дела и в собственное удовольствие. Но без диктата и абсолютно бесплатно! Иначе когда-нибудь ты можешь крепко пожалеть, что пропустил мой совет мимо своего внимания.
А.К. Я вижу, Вы по характеру очень собранный человек — всегда ценили свое время.
С.П. Чужое тоже. Как говорили в старой Одессе, «Если не цените время — значит, у вас его есть». А мне его всегда не хватало. Я из тех, кто постоянно занят работой. Сейчас — только творческой. Ни дня без строчки... Даже в отпуске на юге не могу полностью расслабиться. Обо всем забываю только в волнах теплого моря.
А.К. Я знаю, Вы даже сейчас, в своем зрелом возрасте, неутомимый пловец и ныряльщик. На каких морях Вам довелось побывать?
С.П. Любимые мои моря — Азовское и Черное. Бывал и на других. Каспий, Аральское, Балтийское, Карское, Охотское, Ледовитый океан, Тихий... Повезло побывать и на самом таинственном море планеты. Я имею в виду священное море Байкал. Как бывшему геофизику мне понятно, что Байкал — океанический зародыш. Он находится в районе постепенно расширяющегося разлома земной коры, и в отдаленном будущем это озеро-море превратится в могучий океан, вытянутый в меридиональном направлении — наподобие Атлантического... Моря и океаны тропиков, к сожалению, видел только в кино. Увидеть их в натуре раньше мне позволяли финансы, но не позволяла работа — как и все сотрудники «закрытых» предприятий я относился к категории «невыездных». Теперь наоборот — позволяет работа, но не позволяют финансы. В жизни всегда бывает хоть что-нибудь да не так, как хотелось бы.
А.К. Я вдруг подумал: а согласились бы Вы покинуть Землю для работы во Внеземелье с первой волной косменов-переселенцев?
С.П. Хоть сейчас! Прямо сегодня! С экипажем первого же космотранспортного корабля!
А.К. И любовь к морю не остановила бы Вас?
С.П. Нет. Потому, во-первых, что в Ближнем Внеземелье моим глазам постоянно были бы доступны все земные океаны и моря. Во-вторых, ничто не могло бы помешать мне проводить на Земле свой очередной отпуск. За отпускные месяц-два, если повезет, вполне можно успеть налюбоваться земными ландшафтами, накувыркаться в ласковых теплых волнах. А если не повезет, можно успеть также запросто нахлебаться и всяких непредвиденных земных пакостей...
А.К. После знакомства с романом «Волшебный локон Ампары», я хорошо понимаю эту Вашу не очень веселую фразу... Кстати, позволительно будет заметить: «Волшебный локон Ампары» — это последний фантастический роман у Вас на сегодняшний день. Вышел он в
С.П. Потому что нахлебался непредвиденной пакости... Вообще-то я никогда не молчал — писательское молчание мне не свойственно. Просто решил временно самоустраниться от работы в жанре фантастики. Это была, во-первых, реакция на мрачную нелепость новых отношений государства к собственным же интересам в сферах территориальной целостности, науки, культуры, экономики, демографии, образования, безопасности. И реакция, во-вторых, на нелепость новых правил финансовых расчетов книжных издательств с авторами. Так случилось, что мой роман, о котором Вы говорите, на протяжении девяностых годов был издан трижды — в издательствах «Армада», «Флокс» и «ЭКСМО». Гонорары были мизерные. Особой наглостью отличилась «Армада» — там полностью исказили издательский договор. Роман вышел, но мне практически ничего не заплатили — я получил от издательства что-то вроде плевка на асфальте. Это заставило меня задуматься. Не только меня, впрочем... но авторитетные мастера нашего жанра пусть расскажут об этом сами. Не ремесленники пусть рассказывают — у них с гонорарами всегда все в порядке — а именно мастера! Короче говоря, я оказался в новой для себя ситуации: слева уже работал в полную мощь фантконвейер с шустрой артелью ремесленников, справа — полное затишье в стане мастеров. Колебания мои длились недолго. Логика во все времена подсказывала: гонорар мастера и оплата ремесленнического труда — это очень разные фининсовые категории. Мастера в любой отрасли индивидуального искусства должны получать за свой труд на порядок больше, нежели ремесленник. Минимум на порядок. Как-то не верится, что это может быть кому-то непонятным. Я сделал для себя чисто логический вывод: если такой расклад непонятен книгоиздателям — следовательно, они ориентируются на окололитературных ремесленников. Значит, на этом этапе российской истории торговля фантматрёшками и фантпогремушками оборачивается уже нескончаемой фантчастушкой. Мастера фантастического жанра сегодня предпочитают сторонится этой ярмарки ремесленнического тщеславия с балаганами непритязательных фантпогремушечных развлечений. Давно известно: служение искусству не терпит суеты.
А.К. При таких неблагоприятных для свободного творчества обстоятельствах Вы... совсем уже прекратили свою безупречную ранее службу в сфере фантастического жанра? Или продолжаете служить искусству в каких-то иных сферах?
С.П. Продолжаю. Однако ярмарочной суеты, как видите, не приемлю. Был у меня момент в конце девяностых, когда я начал писать научно-фантастический роман «Корабль Атлантиды». Надеялся преподнести читателям фантастку в добротном литературном исполнении. Но вступать в состязание с агрессивно однообразными наигрышами ярмарочных шарманок — это, знаете ли, выше моих возможностей. Вот и решил я хотя бы на время выйти вон из этого балагана.
А.К. Что ж... тут я Вам сочувствую. И отношусь к Вашему настроению с пониманием.
С.П. Спасибо, для меня это ценно. В современном мире насчет взаимопонимания серьезный дефицит... Однако сидеть вообще без дела я, конечно, не мог — стал систематизировать подготовленные для «Корабля Атлантиды» черновики, наброски, сопутствующие материалы. В том числе — научно-исторические. Материалов накопилось много, и нужно было все это как-то упорядочить. Поскольку писательское настроение мне порядком испортили, я стал рассматривать эти материалы уже не с трепетным писательским азартом, а с чисто аналитическим пристрастием. Мое внимание привлек раздел исторической лингвистики. Видимо, потому, что меня, как и любого писателя, всегда занимали вопросы языкознания. Особенно те, что напрямую связаны с этимологией — наукой о происхождении слов.
А.К. Любого!.. Хорошо сказано. Что-то я на своем веку таких «любых» встречал не чаще, чем одного на десяток.
С.П. Я говорю о профессиональных писателях. Любого писателя-профессионала не может не интересовать история происхождения языка, слова. Как не может не интересовать профессионального строителя качество кирпича и цемента.
А.К. На мой взгляд, здесь Вы излишне оптимистичны... Ну, да ладно... Итак, Ваше внимание привлекли проблемные вопросы этимологии?
С.П. Да. Осмысливая древнюю терминологию — названия стран, городов, племен и народов, исторических областей, рек, озер, имена богов, царей, жрецов, старинную титулатуру, — я пытался проникнуть в изначальный смысл заинтересовавшего меня термина. Изначальный! Как экзотическая музыка звучали для меня древние имена и названия типа Шумер, Астарта, Нефертити, Изида, Навуходоносор, Эллада, Афина, Зевс, Гермес, Палестина, Мария, Истр, Танаис, Византия, Русь, Кий, Лыбедь, Макошь, Велес, Перун! Ведь все эти термины — не просто набор звуков, созвучий и выражающих их буквенных знаков. В каждом из этих слов явно заложен некий изначальный смысл... Сперва я пытался отыскать его, этот неуловимый изначальный смысл, с помощью соответственной литературы — старых и новых этимологических словарей, справочников, сборников, именословных списков. И неожиданно сделал для себя первое лингвистическое «открытие»: уровень современной этимологии таков, что нащупать с ее помощью заложенный в тех или иных словах действительно изначальный смысл просто невозможно. В лучшем случае, лингвисты в состоянии нащупать в слове разве что опосредованный смысл, который это слово приобрело гораздо позже. Скажем — в античное время или в эпоху средневековья.
А.К. Но главное для науки ведь именно изначальный смысл слова. А более поздняя смысловая его опосредованность зачастую совершенно искажена.
С.П. Вот и я о том же. Мне показалось возможным разработать новый метод этимологических разысканий. Сначала мне повезло нащупать, смоделировать и логически объяснить древнейшие вербально-смысловые константы в словах еще довольно примитивного протоиндоевропейского языка. Это были элементарные носители изначального смысла. Я назвал их археоморфами. Когда мне удалось проанализировать, какими понятиями ‘заведует’ каждая из археоморф, я не поленился составить что-то вроде археоморфной азбуки.
А.К. То есть Вам удалось найти вербально-смысловые элементы в составе общего праязыка европеоидов?
С.П. Можно сказать и так. Главное — теперь у лингвистов открывается возможность моделировать смысловые закономерности этого языка. Для языкознания это важно — этимология перестанет блуждать в потемках... Архаический язык наших предков, протоиндоевропейцев, по праву считается базовым языком Северного полушария. Ему выпала честь стать прародителем огромной семьи индоевропейских языков. Мало того, этот язык инициировал образование гигантской макросемьи ностратических языков на всем пространстве планеты. К этой макросемье относится подавляющее большинство языков Северного полушария. Входят в нее, понятно, все языки индоевропейской семьи — и древние, и современные. А также — тюркские, уральские, дравидийские, семито-хамитские языки, шумерский язык, этрусский... и многие другие.
А.К. Если я правильно понял, Вы нашли способ проникать в изначальный смысл слов любого из «семейных» языков, и лингвисты-этимологи теперь отдыхают?
С.П. Скажем так: мое открытие облегчает лингвистам путь к пониманию изначального смысла того или иного слова. Конечно, тут лингвистические методы должны сочетаться с семантикой. И чем культурнее этимолог, чем основательнее его знание истории древнего мира, тем успешнее будут поиски и смысловая дешифровка интересующих науку древних терминов.
А.К. А позволительно ли мне будет задать Вам вопрос в развитие темы? Правда, боюсь, он может оказаться вопросом на засыпку...
С.П. Если смогу — отвечу.
А.К. Меня давно интересовал изначальный смысл названия одной из исторических областей. Я имею в виду название древнерусского княжества Тмутаракань, которое многие воспринимают с веселой иронией. Мне представляется, что на самом деле ничего ироничного в этом названии не заложено. Святославу, отвоевавшему эту область у Хазарии, думаю, было не до иронии.
С.П. Верно. Какая уж тут ирония, если после битвы приходится хоронить павших товарищей, создавать условия для раненых и больных. Нет, конечно... Название Тмутаракань имеет моряцкое происхождение. Оно возникло на базе древней археоглоссы из трех архаических индоевропейских слов: «Тъму тора кана». Не буду сейчас демонстрировать перед Вами метод дешифроки этих слов с использованием «Азбуки археоморф» просто сообщу Вам готовый перевод с древнеиндоевропейского на современный русский. Тъма — волна. Тьму — волны на морском просторе, то есть множество волн. Тора — способ передвижения с помощью паруса. Отсюда, кстати, русские слова ‘торопить’, ‘торопиться’. Кана — лодка. Это одно из древнейших названий лодки в Северном полушарии. Собственно, отсюда названия многих портовых городов — типа Канны, рек — типа Кан. Кстати, существует неправильный перевод названия страны Канада — «Поселения». На самом деле точный перевод названия Канада — «Лодки на воде». Как видите, название Тъмуторакань соответствует переводу «Парусники на морском просторе» или «Множество парусников». То есть древнерусское княжество с таким названием было явно прибрежной морской страной с моряцким укладом хозяйствования, с развитым рыболовство и морской торговлей... Все это... впрочем, не только это описано в моих книгах. Результаты своего лингвистического открытия я изложил в двух научно-художественных книгах: «Москва и железная мощь Святослава», изданной в Москве в 1999 году, и в книге «Богу — парус, кесарю — флот», изданной в Москве в 2002 году. Это открытие, как обыкновенно водится у нас в России, сначала получило признание за рубежом — меня избрали почетным членом Ассоциации лингвистов Франции. Сейчас я как бы на творческом перепутье — в каком жанре писать следующую свою книгу? По работе в нашем жанре, конечно, скучаю. Все-таки я фантаст до мозга костей. Но как быть, если так все складывается...
А.К. И все же, Сергей Иванович, есть ли у читателей надежда в обозримом будущем прочитать ваш новый фантастический роман?
С.П. Вы думаете, в обозримом будущем в системе книгоиздания что-то принципиально изменится?
А.К. Мне очень трудно об этом судить...
С.П. Вот и мне непонятно.
А.К. Что ж... Тогда последний на сегодня вполне традиционный вопрос: что бы Вы пожелали нынешним читателям, да и писателям заодно?
С.П. Писателям интересно писать, читателям с интересом читать.
А.К. Большое спасибо, Сергей Иванович, за интересную беседу.
Декабрь 2005
Фото Дмитрия Новикова