Глава 26.
24 июня. Утро.
Камохин протянул руку, чтобы помочь Брейгелю забраться в проход, вырубленный в мусорной стене. Ян ухватился за предложенную ему руку, подтянулся и сел на краю прохода, свесив ноги вниз. Отсюда весь Тринадцатый микрорайон был, как на ладони. Один стандартный панельный жилой дом, похожий на серый кирпич, поставленный на торец. Уродливый образец примитивного отечественного зодчества. Еще два остова, из которых могли вырасти точно такие же многоэтажные обрубки. И все это охвачено широким полукольцом Великой Мусорной Стены. В которой имелся лишь один узкий проход, ставший непроходимым из-за провала. Что там находилось дальше, даже отсюда было не видно.
- Всего-то в сотне километров от Москвы, а как будто на другой планете, - поделился впечатлением Брейгель.
- Нынче и в Москве, как на другой планете, - ответил Камохин.
- Это точно, - кивнул сидевший на корточках возле стены Сергей. Он не слишком уютно себя чувствовал, находясь на высоте, а потому предпочитал лишний раз наружу из прохода не выглядывать. Правда, при мысли о том, что над головой у тебя тонны исторического мусора, тоже становилось не по себе. Но, поскольку не думать Сергей не умел, оставалось только смириться. – Я сам из Новой Москвы.
- А со старой что? Говорят, утонула?
- Центр, весь затоплен. По улицам лодки плавают. Как в Венеции. А по возвышенностям болота. Короче, везде сыро.
- Ну, значит, Москва оправдала свое название.
- А, что, в Московскую Зону вот так, запросто всех пускают?
- Не запросто, но за деньги попасть можно. Есть фирмы, которые туры устраивают. Говорят, от дайверов у них вообще отбоя нет.
- А в Кипешму тебя как занесло?
- Я тут был в командировке. Привез проектные документы для фирмы партнеров… Ну, и застрял, значит… Я ехал в том автобусе, который в грязи утонул.
- Повезло, выходит, - усмехнулся Брейгель.
- В чем повезло? – удивленно вскинул бровь Сергей.
- Где бы ты еще такую красоту увидел! – взмахом руки квестер обвел раскинувшуюся перед ними картину.
По довольно кислому и несколько удивленному выражения лица Сергея без особого труда можно было понять, что подобная перспектива его никогда не прельщала, а, уж сейчас, и подавно.
- Ну, полюбовались – и будет, - Камохин закинул за спину автомат и щелкнул выключателем фонарика, чтобы удостовериться в его исправности. – Пора выдвигаться.
Решение продолжить исследование туннелей, тянущихся в толще мусорной свалки, стало вполне закономерным следствием того, что Тринадцатый микрорайон был отрезан от внешнего мира. Напрочь. Как кусок колбасы, который уже не прилепишь к батону. Провал с жидкой грязью был непроходим. В этом квестеры убедились. Значит, нужно было искать какой-то другой, обходной путь. Пусть даже очень извилистый. Ждать спасателей было бессмысленно. Они, даже если бы и захотели, не смогли бы пробиться в зону, запертую пространственно-временной аномалией. То, что это удалось Володе с Сергеем и группе Квест-13, Осипов объяснил тем, что аномальная активность разлома, по всей видимости, не сразу заработала в полную силу. Конечно, можно было набраться терпения и ждать, надеясь на то, что аномалия снова скинет обороты и выход откроется сам собой. Но, сколько именно придется ждать? На этот вопрос ответа не было, да и быть не могло. Даже очень приблизительного. А, с появлением четырех здоровых мужиков шансы обитателей Тринадцатого микрорайона пережит голодную зиму становились не просто призрачными, а определенно безнадежными. Кроме того, Орсону очень хотелось вернуть кейсы с научным оборудованием, оставшиеся на верху. Англичанин надеялся, что более совершенное оборудование, нежели то, что имелось в его распоряжении на данный момент, поможет если не разгадать, так хотя бы подобраться поближе к разгадке тайны наноботов. Квестеры ведь не просто так бросили имущество, спасаясь бегством от бомжей, а аккуратно припрятали. Так что, можно было надеяться, что бомжам оно не досталось. Да и без надобности бомжам приборы и реактивы. Ну, разве что только спирт.
Поначалу Камохин с Брейгелем собирались отправится на разведку вдвоем. Тут ведь принцип какой – чем меньше группа, тем больше шансов остаться незамеченными. Но к ним в помощники начали старательно набиваться Сергей с Володей.
Молодым ребятам жуть как надоело сидеть на одном месте. Да и общество пенсионеров тоже, признаться, изрядно им наскучило. У стариков, внезапно избавившихся от маразма, конечно, много чему можно было поучиться. Но слушать их бесконечные истории о былых годах, когда они были молоды, полны сил и надежд, которые, конечно же, в большинстве своем так и не оправдались, порой бывало невыносимо скучно. Ну, и наконец, почувствовать себя героями рядом с бравыми стрелками, которые в глазах гражданских были едва ли не охотниками на привидений, тоже было неплохо.
Посовещавшись малость, квестеры решили взять парней с собой. Вреда от них большого не должно быть, а, если им всеж-таки удастся отыскать брошенную поклажу, будет кому ее тащить. А вот дать парням оружие квестеры наотрез отказались. Что, конечно же, было ребятам обидно.
До разлома они дошли при свете лампы-переноски.
Проход, через который они впервые пробрались на другую сторону бумажного завала, Володя с Сергеем накануне расширили. Так что, теперь не нужно было ползти на четвереньках, достаточно было только голову пригнуть.
- Куда ведет эта дыра? – спросил Володя, когда они проходили мимо разлома.
По любым вопросам ребята, да и не только они, старались обращаться к Брейгелю. Рыжеволосый стрелок со странным для русского слуха именем был улыбчив, покладист и не прочь поболтать. На любую тему. А то, и просто так, ни о чем. Он знал множество анекдотов и просто забавных историй, которые, якобы, случались с ним или с кем-то из его близких друзей. И, к тому же, умел их рассказывать. Он как будто служил своеобразным противовесом Камохину, который, как правило, говорил неохотно, а на все вопросы старался отвечать коротко а то и вовсе односложно. «Да» или «нет». Как вариант – «Ага». Да и вид у Камохина был какой-то угрюмый. А лоб изрезан глубокими морщинами. Как будто разум его быль вечно полон тяжелых дум. Настолько тяжелых, что разбираться с ними было труднее, чем валуны ворочать. Самое любопытное, что по натуре своей Камохин вовсе не был мрачным мизантропом. Однако, полагал, что при посторонних держать себя следует строго. И - соблюдать дистанцию. В этом он даже англичанина перещеголял.
- Будь человечнее, Игорь, - сказал ему как-то раз Орсон. – И люди к тебе потянутся.
- А вот этого мне не надо, - в ответ качнул головой Камохин.
- Ты не любишь людей? – удивился англичанин.
- Я люблю людей, - ответил стрелок. И, немного подумав, добавил: – Некоторых, - и еще, чуть погодя: - Наверное.
В этом был весь Камохин. Так мог бы сказать тот, кто бы с ним едва знаком. Что на самом деле представлял собой Камохин, не знал и не ведал никто. Включая его самого. Потому что, сам он этим вопросом не задавался, а прочие не могли найти на него ответ. Камохин был слишком не прост для того, чтобы кто-то мог сказать, что знает его досконально. А образ угрюмого молчуна был всего лишь маской, которую он намеренно на себя натягивал, дабы избавиться от необходимых в ином случае объяснений с теми, кто пытался залезть к нему в душу.
Одним словом, не было ничего неожиданного в том, что Володя решил поинтересоваться на счет разлома не у Камохина, а у Брейгеля.
- Понятия не имею, - безразлично пожал плечами стрелок. – Док-Вик говорит, что куда угодно.
- Это как понимать? – озадаченно сдвинул брови Володя.
- Это значит, что каждый понимает по-своему, - ободряюще подмигнул ему Брейгель.
- Я серьезно спрашиваю, - обиделся Володя.
- А я и не шучу, - ответил Брейгель. – Тут, видишь ли, без геометрии Лобачевского не обойтись.
- Ты в Иностранном легионе геометрию изучал? – решился-таки съязвить Володя.
- Не-а, - мотнул головой Брейгель. – До него. Поэтому, уже позабыл больше, чем ты успел выучить.
Этот выпад Володя парировать не сумел.
Однако, вопросы имелись не только у него одного.
- А заглянут в разлом можно? - поинтересовался Сергей.
- Наверное. Только я бы не рисковал.
- Почему?
Они выбрались в проход, начинающийся за бумажной стеной. Не выключая переноску, Володя повесил ее на вбитый в стену крюк. Чтобы был ориентир, когда они станут возвращаться назад. Дальше они пошли, включив фонари.
- Мы пробовали запускать в разломы миниатюрные видеокамеры, - ответил на вопрос Сергея Брейгель. – И ничего хорошего из этого не вышло. Как правило, мы получали частую нарезку самых разных кадров. Знаешь, есть такая кинотехника, когда режиссер монтирует фильм не из отснятых эпизодов, а из быстро меняющихся фотографий. У нас было примерно то же самое. Ничего осмысленного, сплошная мешанина. Док-Вик говорит, что, по всей видимости камере не удается пройти через точку пространственно-временного коллапса. Это такое место, где все времена и все пространственные измерения существуют одновременно. Как это может быть, не спрашивай, я не в курсе.
- Как-то раз нам удалось протолкнуть камеру дальше этой точки, - неожиданно произнес шагавший впереди Камохин. – Но тогда какая-то тварь сожрала видеокамеру.
- Да, верно, - кивнул Брейгель. - И чуть было не утащила Док-Вика, который ухватился за тянущийся от камеры кабель.
Володя с Сергеем недоумевающе переглянулись, взглядом спрашивая друг друга, стоит ли верить историям, что рассказывают квестеры?
- Прикинь, Игорь! – окликнул приятеля Брейгель. – Эти ребята думают, что мы им байки травим!
Камохин безразлично дернул плечом – мол, мне-то что за дело?
- Мы вовсе не считаем, что вы нас обманываете, - принялся оправдываться Сергей. – Но, то, что вы рассказываете, настолько невероятно… Настолько... Что… - не найдя нужных слов, парень беспомощно развел руками.
- Невероятно, говоришь? – усмехнулся Брейгель. – А это тебе как? - Он посветил на стену, по которой деловито бежал куда-то по своим никому не ведомым делам тонконогий киберпаук. – А, то, что у твоего приятеля сломанная нога за ночь срослась – это как?.. Или, вы к этому уже привыкли? Для вас это уже нормально?
Слова квестера привели Сергея в замешательство. Он смотрел на бегущего по стене паука и не знал, что ответить. Брейгель был прав. Вокруг творилось черт знает что, а им всем это казалось нормальным.. Хотя – нет, наверное, все же не так! Не нормальным, а привычным. Исчезающие киберпауки, молодеющие старики, кости, срастающиеся за одну ночь – это, конечно же, было не нормально. Но это не вызывала неприятия или отторжения… Потому что не казалось неправильным. Если киберпауки и наноботы помогали им, то какая разница, кто за всем этим стоит?.. Нет, конечно же, было бы весьма любопытно пожат руку одному из тех вселенских филантропов, что запустили эту удивительную систему на благо всему человечеству.. Вернее, всем разумным существам Галактики… Если, конечно, у них были руки…
- А что, если они похожи на пауков? – задумчиво произнес Сергей.
Услыхав это, даже Камохин удивленно оглянулся.
- Кто?
- Создатели.
- Какие еще создатели?
- Ну, в смысле, творцы.
- Парень, ты не заговариваешься?
- Но, кто-то же должен был все это придумать! – взмахнул обеими руками Сергей.
- Эту свалку?
-Нет! То, что проникло в аномальную зону извне! Из той самой черной дыры, которую мы здесь нашли!.. Вы, что, не слышали про теорию Криса Орсона?
- Ну, вообще-то, у Дока имеется теория на любой случай жизни. Что именно ты имеешь в виду?
- Универсальный Критерий Прекрасного!
- Ее он начал разрабатывать совсем недавно. Так что, лично у меня определенного мнения по этому вопросу пока не сложилось…
- Но ведь кто-то же создал киберпауков и наноботы! И запрограммировал их на то, что они делают!
- Несомненно. Только я что-то все равно не пойму, к чему ты клонишь?
- Люди пытались и пытаются до сих пор создать робота, похожего на себя. То есть, сотворить нечто по образу своему и подобию. Так?
- Ну… Наверное.
- Почему?
- Понятия не имею!
- Да, потому что человеческий образ является для нас Универсальным Критерием Прекрасного!
- А, мне кошки нравятся, - не оборачиваясь, сказал Камохин.
- Кошки нравятся не всем, - заметил Володя. – Кто-то их даже терпеть не может.
- То есть, кошки не вписываются в Универсальный Критерий Прекрасного?
- Скорее всего, нет.
- А, коала? – спросил Брейгель. – Они милые, как плюшевые медвежата. Они всем должны нравиться.
- Я слышал, они воняют мерзко.
- Почему?
- Ну, такой уж у них метаболизм.
- Значит, они тоже за рамками УКП?..
- Да я же не о том говорю! – еда ли не в отчаянии воскликнул Сергей.
Манера стрелков уводить разговор в бок от главной темы казалась ему не просто странной, а какой-то противоестественной, что ли?.. Как будто они говорили на каком-то странном эзоповом языке, метафористика которого была понятно только им двоим.
Вот и сейчас!
Брейгель будто не услышал последнюю фразу Сергея!
- Послушайте! – вскинув руку к плечу, он звонко щелкнул пальцами. – Я понял в чем тут дело! Док предлагает новый взгляд на теорию эволюции!
- Он уже предлагал, - заметил Камохин.
- Нет, это совершенно иной взгляд!
- Да, неужели? – саркастически хмыкнул Камохин.
- Движущая сила эволюции – это поиск Универсального Критерия Прекрасного! От плесени – к цветку! От бесформенной амебу – к изящной бабочке! От каркающего птеродактиля – к поющему соловью!..
- От чешущей бок мартышки – к храпящему на том же боку мужику, - вставил Камохин.
- Ты переходишь от общего к частному.
- Значит, по-твоему, человек – венец природы?
- Конечно.
- Почему?
- Он прекрасен во всех своих проявлениях.
- Ну, не скажи.
- Ладно, не во всех. Зато он умнее всех.
- Умнее – это значит хитрее, изворотливее, лживее?..
- Человек – единственный, кто смог постичь смысл своего существования!
- И в чем же он заключается?
- В познании истины!
- Боюсь, мало кто с этим согласится…
- Пауки! – воскликнул вдруг Сергей.
- Вот видишь, - хмыкнул Камохин. – Сергей считает, что Универсальному Критерию Прекрасного соответствую пауки.
- Да, нет же, - взмахнул фонарем Сергей. – Пауки бегут не в ту сторону!
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin