Эпизод написал: Морак Кальдерон, 17 августа 2004
И выругался про себя.
Данные о реальности ему подавай! О какой именно?
С тех пор, как они с Доком и Хамидом покинули лагерь, реальности менялись, как в калейдоскопе. Не спас-операция, а сплошное замыкание мозгов. Короткое и болезненное. Только вбитая в спинной мозг привычка, не рефлексируя, воспринимать происходящее спасала от умопомешатель-ства.
И какого иблиса он нёс эту околесицу про Марс? Реабилитационный центр, блин. Кузница раскаяния. «А ерунду я нёс потому, – неожиданно понял Змей, – что тянет меня к нему. Как магнитом. А я не хочу этого. Мне и одному хорошо».
Пылеход затрясся, ветровое стекло от вибрации глухо запело. Под-вешенный к солнечному щитку талисман заметался в панике.
Змей похолодел: на его памяти на Ээларе не было землетрясений. А Перетухин, не обращая внимания на тревожные странности, продолжал допытываться:
- А кто имеет?
- Не знаю. Наверное, Славка и этот… как его…
- Ал-Маз? – Уточнил Перетухин.
- Да. Мне не даёт покоя фраза: «когда будущее замкнется на про-шлом, мир перейдет на новый качественный уровень». Что они хотели ска-зать? Что я должен отрастить себе хвост и вцепиться в него зубами?
- А при чём тут ты? – Удивился Игорь.
- Уроборос. – Заметив непонимающий взгляд Игоря, спасатель объ-яснил: – Древний символ, отображающий цикличность Вселенной, созида-ние из разрушения, жизнь из смерти. Уроборос пожирает хвост, чтобы об-рести жизнь в вечном цикле обновления. Иногда его изображают в виде змея, иногда – в виде дракона.
- Татуировка! – Понимающе выдохнул Игорь. – А ты не помнишь…
- Не помню, – отрезал Змей.
Машину тряхнуло; Перетухин испуганно вцепился в поручень. Пы-леход, повинуясь руке опытного водителя, медленно поворачивался на крохотном пятачке. На взгляд туриста окружающий пейзаж не изменился, но Змей, видимо, заметил то, что заставило его утопить педаль газа в пол. Пылеход прыгнул…
… и приземлился на что-то.
Змей выскочил в темноту – фары светили вниз, в песок – и завозился там, перемежая ээларский диалект чисто русскими выражениями.
- Разверни машину! – Крикнул он Перетухину.
Перебравшись на водительское место, Игорь дал задний ход. Фары пылехода осветили ржаво-жёлтый песок бархана, запылённого Змея и ко-го-то чёрного, скрюченного, спеленатого…
Перетухин зафиксировал колёса пылехода и вошёл в освещённый фарами сектор. Змей деловито связывал запястья и локти пленника куском верёвки из висевшего на поясе спас-комплекта.
- Это ещё кто? – Спросил Игорь.
- А это мы сейчас выясним, – промурлыкал Змей, доставая нож. Бле-стящее лезвие потянулось к голове пленника. Игорь испугался – но оказа-лось, что спасатель всего-навсего разрезал чёрный бинт, плотно окуты-вающий тело неизвестного.
- Чего стоишь? Помогай!
Вдвоём они сняли повязки с головы «мумии». В свете фар показа-лась лысая голова с бледной ноздреватой кожей, плотно зажмуренные гла-за без бровей и ресниц, нос, обрезанный по самую переносицу, и тонкогу-бый рот.
- Что… это? – Опешил Перетухин.
- Не «что», а «кто», уважаемый, – Змей сплюнул на песок тоненькой струйкой. – Давно я мечтал увидеть лицо пустынника… настоящее лицо. И поговорить.
Пленник сжался.
- Не боись, бить не будем… сначала. Просто зададим пару вопросов.
Пустынник приоткрыл глаз; свет отразился от множества чёрных фасеток.
Игорь от неожиданности сел на песок.
- Кто такие Славик и Ал-Маз? – Голос Змея отливал металлом.
Игорь невольно сравнил приятеля с полицейским, который допраши-вал его после возвращения из пустыни. Сравнение оказалось не в пользу следователя. Ээларскому чиновнику можно было не говорить всей правды, обманывать же Змея не хотелось. Нож бабочкой порхал между пальцев спасателя, угрожающе разбрасывая блики.
- Кто? – Прошипел пленник и тут же поправился: – Как выглядят?
- Человеческий подросток и полузаяц-полукот с крыльями.
- Триплюх. – Пустынник открыл второй глаз – бездонную черноту, блеснувшую множеством точек. – Триплюх – отвязанный наркоман.
- Ну, это мы уже поняли, – буркнул Перетухин.
Змей шикнул на него.
- Когда-то был ведущим учёным в области Ку-физики. Изучал осо-бенности строения пространственно-временных континуумов, имеющих общие измерения…
- Как это? – Удивился Игорь, пропуская замечание Змея мимо ушей. – Параллельные миры – знаем, перпендикулярные – тоже. А эти, общие…
- Это когда на одном участке пространства свёрнуты три и более Вселенных, – пояснил разговорчивый «язык». – Несколько Вселенных со-существуют в один момент времени. Их населяют одни и те же люди, точ-нее – энергоинформационные клоны личностей. Здесь, на Ээларе, свёрнуто четыре мира, значит, у каждого из вас ещё три копии… Впрочем, нет, – пустынник навёл на Игоря фасетчатые глаза, – у тебя осталось всего две.
- Кто такой Славик? – Продолжил допрос Змей.
- Его э-э-э… м-м-м… любимец, – стушевался пустынник.
- В каком смысле «любимец»?
- В том самом, – вздохнул «язык». – Нечестивый сын шакала очаро-вал физика, приучил его к дури, вынудил похитить ценный прибор… Они потребовали выкуп за кондофон – мы отказались. И тогда они запустили процесс развёртки Вселенных…
- И поэтому мы скачем из одного мира в другой? – Уточнил Игорь.
- Вы никуда не скачете, – тонкие губы пленника растянулись в рези-новой улыбке. – Пространство-то ограничено. Так что, разворачиваясь, миры прорастают друг в друга. Как ваши лёгкие: они состоят из плоти, со-судов и воздуха. Разве вам придёт в голову отделить одно от другого и всё вместе – от третьего? Вы путешествуете из воздуха в кровь и обратно. Ко-гда миры врастут друг в друга окончательно, мы их уничтожим.
- И всё? Так просто возьмёте и уничтожите? – Игорь сокрушённо покачал головой: он окончательно разочаровался в доброте и дружелюбии, традиционно приписываемые более развитым цивилизациям.
- Почему вы отказались платить выкуп? – Сухо спросил Змей.
- Мы не торгуемся с преступниками, – пустынник надменно задрал срезанный нос. Вышло не заносчиво и не смешно, - отвратительно. – И с вами тоже не будем торговаться.
- О как! – Змей оглядел обступившую бархан темноту. – Ты нам, значит, зубы заговариваешь…
Перетухин удивлённо моргнул: нож, только что плясавший в руках спасателя, оказался приставленным к горлу пустынника. Выступила жем-чужно-белая жидкость.
- Рано или поздно вас поймают, а если не поймают – вы все равно умрете, когда всему придет конец, - затараторил пленник. – Только Славик с триплюхом не умрут, потому что у них есть кондофон…
- Какая это, оказывается, замечательная игрушка, – процедил Змей. – А тебе-то с нашей смерти какая выгода?
- Никакой, абсолютно никакой, – пустынник чуть не захлебнулся словами.
Игорь дотронулся до плеча спасателя:
- Слушай, Змей, а если мы отберём кондофон?
Услыхав такое предложение, пустынник залился каркающим сме-хом:
- Как вы его отберёте, олухи? Как вообще можно отобрать скалу?
- Скалу? – Удивился спасатель.
Он и Перетухин ошарашенно уставились друг на друга:
- Сфинкс!!!
-Да-а, – протянул Змей, – такой кондофон далеко не утащишь. Дол-жен быть пульт.
- Я же там был… был внутри, – ошарашенно пробормотал Игорь. – Сфинкс – что-то вроде ИскИна.
- Естественно, – согласился пустынник с обоими. – Прибор, управ-ляющий мирами, должен перерабатывать массу информации. А пульт вживлён в триплюха. Если бы не это – гнить зайцу в лимбе!
- Похоже на правду, – кивнул Змей. – А теперь скажи мне, о фонтан красноречия, ради чего для нас с Игорем организовали эту ловушку?
- Какую ловушку? – Удивился Перетухин.
- Даже пустили в свой собственный мир – или как вы там это назы-ваете? – обеспечили разговорчивого живца…
Игорь удивлённо посмотрел на Змея, который теперь обращался не к пленнику, а к темноте вокруг.
- С чего ты взял, что это ловушка? – Прошелестела темнота.
- Не приглашение же на свадьбу, – пошутил спасатель.
- Нет, – в освещенный сектор ступил «чёрный плащ». – По каким-то причинам эти преступники тянутся к вам…
- Любовь зла, – бросил Змей.
«Плащ» не обратил на остроту никакого внимания:
- Наше предложение донельзя банально. Вы должны поймать Славку и Ал-Маза и передать их нам.
- А Брока-3 в довесок вам не нужно? – Осмелел Игорь.
- Не нужно. Когда вы приметесь за работу?
- Не так быстро, уважаемый, – поднялся с песка Змей. – Мы ведь ещё не согласились.
Шантаж – дело хоть и рискованное, но довольно выгодное. Горячий душ, море еды (нормальной, а не истекающей жиром) и запотевшая буты-лочка. Что ещё нужно истомившейся душе?
Во время памятной беседы с «плащом» Игорь косился на меня и та-ращил глаза, восхищаясь благоприобретённой наглостью, но молчал.
Сейчас он выползет из душа – и поговорим.
Салат, ещё салат, шашлык, шмат ветчины, хруст сворачиваемой крышки… и струйка холодного огня устремляется по пищеводу. Запах ал-коголя приятно кружит голову. Мне так и не удалось получить фетву, раз-решение на питие вина в лечебных целях, так что приходилось глушить зелёный чай и безалкогольное пиво. За долгие годы организм отвык от спиртного, не переборщить бы…
Перетухин вываливается из душевой красный, как рак, зачем-то прикрываясь мокрым полотенцем; можно подумать, у него другая анато-мия. Падает за достархан и, не глядя, наливает себе чего-то чайно-золотистого. Делает большой глоток – и краснеет ещё больше. Сплёвывает жидкость обратно:
- Они тут что, воды не держат?
-Для них она – что для нас спирт, – улыбаюсь я. – Вспомни Ал-Маза.
Игорь кривится. Ещё бы, такие неприятные воспоминания.
- Значит, мы согласились?
- Э, Игорь-джан, зачем обижаешь? Мы думаем.
Он смотрит на то, как я опустошаю тарелки и ухмыляется. Будто уверен в том, что поесть снова нам удастся часа через три-четыре.
- И долго мы будем думать?
- Долго думать нам не дадут, – я вытираю рот краем шёлковой ска-терти. – Во-первых, сумасшедшая парочка может выкинуть ещё что-нибудь, во-вторых, нас заставят ловить их и без нашего согласия. Ты ешь, ешь… может, в нашем пылеходе запасов уже не осталось.
Игорь бросает на меня испуганный взгляд и принимается догонять.
- Итак, наша диспозиция, – я откидываюсь на подушки и начинаю массировать туго набитый живот: отвыкшие от обильной пищи кишки по-баливают. – Некие лица исхитили пульт управления ценным прибором, кондофоном. И вымогают деньги у пустынников…
- Вымогали, – поправляет Перетухин, – сначала. Потом включили прибор – и Вселенные начали прорастать друг в друга.
- И если мы не добудем добрым дядям пустынникам пульт – всем хана.
- Оа ы паыал ыыка…
- Чего?! Прожуй сначала!
- Когда ты допрашивал «языка», мне показалось, что пустынники вообще не собирались включать прибор…
- Когда кажется – молиться надо.
- Это был величайший эксперимент…
- Ну да, конечно. Послушай, Игорь, – я сажусь, едва сдерживая стон. – Приборы для управления мирами не строят ради каких-то эксперимен-тов. Пустынники, может, и Чужие – но не сумасшедшие. По крайней мере, до сих пор их поведение вполне укладывалось в рамки человеческой логи-ки… То есть они не совершали ничего такого, чего от них нельзя было ожидать. А теперь посмотрим на ситуацию привычным, не фасеточным взглядом. Допустим, пацан и триплюх – преступники. Допустим, в зайце есть некий чип, позволяющий управлять прибором. Так вот, у кого в руках пульт – у того в руках кондофон и целых четыре Вселенных впридачу. Ты понимаешь, каких размеров власть заключена в любителе росянки?
Игорь взял чистый стакан, налил туда скотча пальца на три и махнул его единым духом.
- А почему они сами их не отловят?
Я пожимаю плечами:
- Не знаю. Не могут, наверное. Возможно, Сфинкс как-то защищает хозяина…
Некоторое время Перетухин задумчиво царапает ногтями иней, вы-ступивший на бутылке с водкой.
- Интересно, – наконец произносит он, – а сами-то триплюх со Сла-виком знают, каких размеров власть им досталась?